Внесла неоценимый вклад в европейскую культуру. Литература, архитектура, философия, история, другие науки, система государственности, законы, искусство и мифы Древней Греции заложили основу современной европейской цивилизации. Греческие боги известны во всем мире.

Греция сегодня

Современная Греция мало знакома большинству наших соотечественников. Страна находится на стыке Запада и Востока, соединяя Европу, Азию и Африку. Протяженность береговой линии составляет 15 000 км (с учетом островов)! Наша карта поможет найти самобытный уголок или остров , на котором еще не бывал. Мы предлагаем ежедневную ленту новостей . Кроме того, много лет мы собираем фото и отзывы .

Отдых в Греции

Заочное знакомство с древними греками не только обогатит Вас пониманием того, что все новое – это хорошо забытое старое, но и побудит отправиться на родину богов и героев. Где за развалинами храмов и обломками истории живут наши современники с теми же радостями и проблемами, как и их далекие предки тысячелетия назад. Вас ждет незабываемый отдых , благодаря самой современной инфраструктуре в окружении девственной природы. На сайт Вы найдете туры в Грецию , курорты и отели , погода . Кроме того, у нас вы узнаете как и где оформляется виза и найдете Консульство в Вашей стране или греческий визовый центр .

Недвижимость в Греции

Страна открыта для иностранцев, желающих приобрести недвижимость . Любой иностранец имеет на это право. Только в приграничных районах не гражданам ЕС необходимо получить разрешение на покупку. Однако поиск законных домов, вилл, таунхаусов, квартир, правильное оформление сделки, последующее обслуживание представляют непростую задачу, которую много лет решает наша команда.

Русская Греция

Тема иммиграции остается актуальной не только для этнических греков, живущих за пределами своей исторической родины. На форуме для иммигрантов обсуждаются как юридические вопросы , так и проблемы адаптации в греческом мире и, вместе с тем, сохранения и популяризации русской культуры. Русская Греция неоднородна и объединяет всех иммигрантов, говорящих на русском языке. В то же время, в последние годы странане оправдывает экономических ожиданий иммигрантов из стран бывшего СССР, в связи с чем мы наблюдаем обратное переселение народов. (5 голосов : 5.0 из 5 )

М.М. Клименко

Святая Гора Афон занимает исключительное место в Православном мире. Афон, избранный Самой Пресвятой Богородицей в удел, место особого попечения Божией Матери, уже с IX века становится крупнейшим духовным центром Византийской империи. С этого времени и до сего дня, несмотря на многочисленные нашествия иноверцев и варваров, Афон продолжает быть единственным в мире местом, где сосуществуют, сохраняя и развивая свои традиции (в том числе и литургические), несколько направлений восточного православного монашества.

Первыми насельниками Святой Горы были отшельники, знаменитые подвижники египетских, сирийских и палестинских монастырей и скитов, которые оставили свои обители, спасаясь от нашествия арабов. Несчастные изгнанники тысячами ринулись в Константинополь, прося защиты у императора. В 680 году император Константин Погонат своим хризовулом (указом) отвел им для жительства уединенный Афонский полуостров и тем же указом закрепил за монахами право вечного владения Святой Афонской Горой. Поэтому и богослужение на Афоне вплоть до Х века совершалось по различным скитским уставам, принятым у палестинских келлиотов. Такой порядок сохранялся еще долгое время после основания первых монастырей. Это видно из того, что КиевоПечерский игумен Досифей в XIII веке заимствовал на Афоне устав келейного правила, а митрополит Киприан (1390-1406) в своей редакции Псалтири большое место отвел афонским особенностям келейного совершения суточного богослужения. К этому же времени (XIII в.) относится Типик, или Устав, Карейской келлии, составленный святым дня монаха, живущего в устроенной им безмолвнице, получившей отсюда название «типикарница». Порядок служб по этому Уставу близок к обычному, с той лишь разницей, что ежедневно должна быть прочитываема вся Псалтирь; кафизмы, не вошедшие в состав богослужений суточного круга, должны прочитываться в промежутке между ними. На утрени, 3-м, 6-м и 9-м часах в продолжение всего года читается по три кафизмы. В субботу вечером совершается всенощная особого состава: Трисвятое, псалом 50, канон, чтение из Евангелия, после Шестопсалмия - три-четыре кафизмы. Далее служба идет обычным порядком, но библейские песни стихословятся отдельно, и уже за ними следует канон воскресный или святому. На Афоне же появилось «Постническое, или скитское, последование», составленное в XIV веке монахом Феодулом Фикарою. Это последование было переведено на славянский язык и в 1620 году издано в Вильне архимандритом Леонтием Карповичем.

Иерусалимский устав вошел в употребление на Афоне в период его повсеместного распространения на Православном Востоке, когда богослужебные особенности палестинских монастырей уступили в нем место порядкам, сложившимся под влиянием литургических традиций Константинополя. На Православном Востоке в целом в условиях турецкого завоевания Иерусалимский устав был подвергнут серьезным сокращениям, что в конце концов привело к принятию Константинопольского устава 1838 года. Афон же не только сохранил Иерусалимский устав, но и значительно обогатил его богослужебными традициями различных монастырей. Поэтому в современной богослужебной практике святогорцы игнорируют печатные издания Иерусалимского устава (1545, 1577 гг. и т. д.), но каждый монастырь пользуется исключительно своим рукописным типиконом.

Это обстоятельство дало повод профессору , замечательному русскому литургисту и многократному паломнику на Святую Гору, говорить о Святогорском уставе.

По Дмитриевскому, Святогорский устав, возникший из описаний местных монастырских обычаев, существовал уже в XI веке. При этом он ссылается на Никона Черногорца, известного литургиста того времени, который в своих Пандектах и Тактиконе пользуется уставом Святогорским наравне со списками Иерусалимского и Студийского уставов. Говоря о развитии Святогорского устава, Дмитриевский приводит рукописный типикон из Ватиканской библиотеки, который озаглавлен «Типикон Лавры святого Саввы и Лавры святого Афанасия на Афоне» и датируется 1373 годом.

Не сообщая никаких сведений об истории Святогорского устава в XII -XVI веках, Дмитриевский связывает современный Святогорский типикон с типиконом Дионисиатского монастыря, составленным в 1624 году неким иеромонахом Игнатием. При этом Дмитриевский приводит свидетельства современных ему афонских типикарей, говорящие о распространении Дионисиатского устава и авторитете, которым он пользуется в святогорских монастырях.

Но прежде чем приступить к описанию практического осуществления Святогорского типикона, необходимо сказать несколько слов об устройстве святогорских храмов, так как без этого останутся непонятными многие особенности совершения всенощного бдения на Афоне. Планы афонских соборных храмов кафоликонов очень схожи. Исключение составляет только храм Протата в Карее, построенный по образу раннехристианской однонефной базилики. Остальные соборы представляют в плане равноконечный византийский крест, закругленный с восточной стороны. Часто к алтарной апсиде примыкают по бокам диаконник (справа), служащий хранилищем священных сосудов и местом собрания диаконов во время богослужения, и жертвенник (слева).

В центре алтаря стоит престол, над которым возвышается сень, или киворий, с главою на четырех тонких столбах. Под ним висит дароносица артофорий в виде голубя или небольшой церковки. За престолом стоит большой крест; как правило - это один из ктиторских вкладов в монастырь. Семисвечники есть далеко не во всех храмах. На горнем месте стоит кафедра епископа или (как в Протатском храме и Ватопеде) чтимая икона Богоматери Боковые апсиды отделены от алтаря завесами. Когда начинается освящение Святы: Даров на литургии, их задергивают, как и завесу Царских врат. В тех храмах, где боковых апсид нет, завесы висят на прутьях, протянутых вокруг престола.

Иконостас святогорских храмов невысокий, часто двухъярусный. По традиции, его венчает крест с Распятием, с предстоящими по бокам образами Богоматери и святого Иоанна Богослова. Эта композиция устанавливается на двух фантастических китах, искусно вырезанных из дерева. Головы китов соединены, и их раскрытые пасти поддерживают Распятие, а на высоко поднятых хвостах стоят в резных овалах образы Богоматери и святого Иоанна Богослова. По объяснениям самих святогорцев, эти киты являются символическим напоминанием о трехдневной смерти Спасителя и Его славном Воскресении из мертвых, прообразом которого является трехдневное пребывание пророка Ионы в китовом чреве (; ). Под каждой из икон в местном чине, а также перед всем» отдельно стоящими иконами (в том числе и настенными изображениями Христа и Богоматери на перегородке между главной частью храма и литийным притвором повешена небольшая иконка, к которой прикладываются после службы.

Возле правой колонны, ближе к Царским вратам стоит аналой, именуемый проскинитарием. Этот аналой сделан из мрамора или ценного дерева с инкрустацией из перламутра, слоновой кости и черепахи. На нем во время праздничных бдений полагается икона праздника, а в остальные дни -икона ктитора монастыря или праздника, которому посвящена обитель.

За левой колонной установлена икона Божией Матери, почитаемая в монастыре, или большая икона с изображением святого ктитора монастыря, а за правой, возле проскинитария, - большая икона святого или праздника, которому посвящен монастырь. В боковых закруглениях установлены деревянные формы, или стасидии, для левого и правого хора певчих и почетных старцев. Во время праздничных бдений в стасидиях с правой стороны стоят губернатор и прочие представители светских властей, а с левой стороны - делегаты от монастырей и прочие духовные лица, приглашенные на праздник.

Исключение составляет храм Протата, где все стасидии справа и слева от архиерейской кафедры имеют таблички с названиями 20-ти святогорских монастырей, и их занимают антипросопы, то есть избираемые от каждого монастыря представители в Священном Киноте. Игуменскую стасидию занимает Протепистат, или Прот - председатель Священного Кинота.

Ближайшие к иконостасу стасидии занимают: типикарь, так как типикарница (шкаф с богослужебными книгами) обычно находится за правой восточной колонной, которая поддерживает купол; канонарх и экклисиархи. С правой стороны, при входе на середину храма, под резной сенью находится на возвышении епископская кафедра, изготовленная обычно из ценных пород дерева. Справа от нее - стасидия игумена, такая же, как и остальные, но с более вычурной резьбой. В этой стасидии игумен стоит в обычные дни или когда праздничное богослужение возглавляет архиерей.

На левой стороне храма, параллельно первой кафедре, находится вторая, несколько меньшая по размеру и скромнее украшенная. Она используется редко, при служении двух епископов.

Середину купола во всех храмах занимает хорос, которому дал подробнейшее описание В. Григорович-Барский (XVIIIв.). «Хорос, - пишет Барский, - по-гречески не что ино знаменует, точию лик торжествующих и чинно окрест стоящих. Есть убо сей хорос некий обруч медный, равною мерою с главою храма соделанный, весь сквозе дыряв изваянный, с преплетением различных тонко изрытых цветов, птиц и животных, с частыми пределами орлов двое-главных и некиих кругов наподобие башень, висит же оцеплен к выи главной храма на двадесяти поясах, тоеюжде штукою и художеством излиянных… Нижае же обруча онаго такожде тонко излиянные некий дискоси дирявые, наподобие решет, или кадильниц висящие, тяготы ради и праваго висения хороса, нижае же тех висят кисти шелковые, красоты ради; с верху же окрест всего хороса обстоят на остротах водруженные свещи многи… иже никогда все не запаляются, точию некие определенныя от них нарочно зажигаются в дни праздничные… от них же неугасаемы суть числом тридесят три». В центре «некиих кругов» сделан проем (арка), в котором подвешена небольшая икона-таблетка с двусторонним поясным изображением мученика или апостола.

В середину хороса из купола спускается на цепи многоярусное паникадило со множеством свечей. Кроме него в храме по бокам есть еще четыре паникадила. Перед крестом, венчающим иконостас, висят небольшие лампады с крестом и двумя высокими и толстыми свечами. Такая же лампада висит и над главным входом в эту часть храма, где по обычаю изображается Успение Богоматери или «Спас Недреманное Око».

Пол храма вымощен мозаикой из разноцветных мраморных плит. Под хоросом, напротив Царских врат, выложены разноцветным мрамором два четырехугольника, находящиеся один в другом. Между ними на каждой стороне имеется по три круга: один в середине и два по углам. Такой же круг, большего размера, именуемый в Святогорском типиконе омфалион («пуп»), есть и в середине четырехугольников. Нередко в нем находится рельефное мраморное изображение двуглавого орла. На него обычно ставится дискеллий - особый складной аналогий, и там читаются паремии и положенные за бдением поучения и синаксарь. Аналогичные прямоугольники, чуть поменьше, находятся по бокам храма. В их центре стоят тумбы-аналогии, на которые певчие кладут необходимые книги.

Эту центральную часть храма, которая именуется главным храмом кириос наос, отделяет от следующей, называемой внутренним, или литийным, притвором, исонарфикс, или лити, стена, которая доходит до арок, соединяющих колонны центральной части храма с внутренним притвором. В стене есть три двери, из которых средняя по размеру и большая задергиваются завесой. Эти двери украшены тонкой инкрустацией из различных пород дерева, перламутра и черепахи и потому называются красными, ореэ. По сторонам красных врат на стене изображаются Христос и Богоматерь, как и в иконостасе. Входят в храм обычно боковыми вратами, а не красными, которые открываются только во время праздничных богослужений. По сторонам внутреннего притвора и за колоннами также находятся стасидии. Игумен стоит в стасидии за правой колонной, рядом с красными вратами, во время чтения часов, повечерия и полунощницы, а в стасидии за правой колонной возле выходной двери - во время литии.

Над внутренним притвором в некоторых храмах устроены катихумены, или хоры, с большими окнами, обращенными внутрь храма.

Почти все соборы на Святой Горе кроме внутреннего притвора имеют еще внешний притвор - эксонарфикс, по размерам значительно меньший первого и отделенный от него капитальной стеной. Во внешний притвор можно войти с паперти через дверь, находящуюся посередине, но часто имеются и две боковые двери. Во внешнем притворе, справа от входа в храм, стоит больших размеров мраморная стасидия, в которой игумен садится после ктиторских панихид и панихид в пяток вечера перед Мясопустной и Троицкой субботами. За этой стасидией по обеим сторонам входной двери тянутся скамьи, на которых в этих случаях сидит братия монастыря. Певчие размещаются в стасидиях на противоположной стороне.

Все афонские монастыри придерживаются византийского отсчета времени, согласно которому день начинается с захода солнца. Каждую субботу, когда заходит солнце, главные часы монастыря устанавливаются на отметке «12». Исключение составляет Иверский монастырь, где отсчет времени ведется от восхода солнца, как было у древних христиан. Вседневный суточный круг богослужений начинается в 9 часов вечера (по европейскому времени 6 часов вечера) вечерней, которой предшествует 9-й час со своим отпустом. По отпусте вечерни бывает «исхождение» - эксодиастикон, когда братия с пением мертвенных тропарей («Со духи праведных скончавшихся» и так далее) исходит в литийный притвор - место обычного захоронения ктиторов - и совершает краткую заупокойную литию. Затем следует трапеза (если она положена по уставу) и сразу после нее - повечерие. Как и 9-й час, оно совершается в литийном притворе. Завеса, отделяющая притвор от главной части храма, задернута. Канон на повечерии поется, а не читается. По этому поводу Григорович-Барский замечает: «Каноны нигдеже вне чтут, но всегда поют, и на утрени и на повечернице… Еще же поют и троична, по неделям, с приглашением «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе» сицевым способом: 1-ю и 3-ю песнь зело низким и тихим гласом, яко едва слышатися, 4-ю, 5-ю и 6-ю, - мало вышным, от 7-й же еще вышным, даже до окончания канона. Последи же точию два поют троична: «Достойно есть славити Тя`, Троице Святая, воспоем вей боголепно», также «Из мертвых видевши Твоего Сына» и «Достойно есть, яко воистинну» и прочая, до конца утрени», к которой присоединяется 1-й час, со своим отпустом.

По Ксенофскому типикону, в притворе «творит чредной иерей поклон игумену и диаваст (чтец), благословившись, читает повечерие, когда же прочтет «Верую», отходит канонарх на средину и канонаршит обычный канон Октоиха Божией Матери, и поем медленно и благоговейно и по окончании его читаем икосы Богородицы медленно и с чувством. По исполнении же их диаваст продолжает чтение повечерия».

Повечерие оканчивается Чином Прощения, который совершается следующим образом: иерей по отпусте делает поклон стоящему на середине храма игумену, затем братия подходит к игумену, кланяется ему до земли и берет благословение. Перед этим братия по кругу обходит литийный притвор и прикладывается ко всем иконам, начиная с образов Христа и Богоматери. Во время этого трогательного чина поется стихира праздника или святого, которому посвящен монастырь (в Ватопеде - «Красоты девства Твоего»).

В некоторых монастырях, например, Ватопеде, канон на повечерии из Октоиха поется на вечерне после стихир на стиховне, а во время повечерия совершается чтение акафиста «Взбранной Воеводе» перед чудотворной иконой Божией Матери. Во всех обителях, кроме Русской, во время повечерия или сразу после него виматарий (обычно - иеромонах) выносит из алтаря на середину храма святые мощи, имеющиеся в монастыре. Паломники слушают рассказ о монастыре и его святынях, после чего кланяются святым мощам, которые затем уносятся обратно в алтарь.

В Русском Пантелеимоновском монастыре сразу после повечерия совершается общая исповедь, после которой духовник исповедует братию и паломников.

Утреннее богослужение в будни начинается в 7 часов (по европейскому времени 4 часа утра) полунощницей. Затем следуют утреня, 1-й, 3-й и 6-й часы и литургия. Почти во всех монастырях на Святой Горе ежедневно поется молебный канон Божией Матери. Это пение совершается непосредственно перед дневной трапезой, но в некоторых обителях ради удобства - сразу же после литургии.

1-го числа каждого месяца во всех монастырях совершается чин малого освящения воды.

Одной из богослужебных особенностей афонских монастырей является то, что в будние дни все последования, кроме литургии, совершаются в кафоликоне. Литургию же служат одновременно в нескольких небольших храмах-параклисах, которых в каждом монастыре насчитывается от 10 до 30. Такой обычай возник в древности, когда в монастырях устраивалось большое количество приделов для ежедневного служения заздравных и заупокойных литургий. Исключение составляют Ватопед и Русский монастырь. В первом литургия служится в кафоликоне каждый четверг, в память о чудесном избавлении Божией Матерью Ватопеда от нападения пиратов. В Русском монастыре литургия совершается каждую неделю в Пантелеимоновском соборе или в Покровском храме (параклисе) попеременно. Вероятно, этот обычай связан с тем, что в середине прошлого века, когда в Пантелеимоновском монастыре братия состояла из греков и русских, греки, составлявшие в это время большинство, не позволяли русским монахам совершать в соборе богослужение на славянском языке. Тогда на собранные в России средства над братским корпусом был построен храм Покрова Пресвятой Богородицы, внешним и внутренним видом почти ничем не отличающийся от русских церквей XIX века. В этом храме, который назывался вторым собором, русские монахи служили до 80-х годов прошлого века, когда к ним полностью перешло управление монастырем. В параклисах (а их в Русском монастыре более 30) богослужение совершается крайне редко, практически раз в году, на престольный праздник (в Успенском параклисе кроме литургии совершаются все последования от предпразднства до отдания праздника Успения). Только в церкви святых апостолов Петра и Павла, устроенной при монастырской усыпальнице, каждую субботу совершается литургия и панихида по усопшим.

Практика такого редкого совершения литургий в параклисах, безусловно, недавняя и вызвана в первую очередь немногочисленностью братии Пантелеимоновского монастыря. Этим же объясняется и то, что, если бдение на воскресные дни не совпадает с великим праздником, а также памятью храмового или чтимого святого, оно заменяется здесь отдельным служением великой вечерни и полиелейной утрени, согласно типикону. Стоит также отметить, что, поскольку почти все насельники Русского монастыря, включая игумена, являются пострижениками различных монастырей России, рукописный Пантелеимоновский типикон в этой обители ныне не употребляется, а богослужение совершается по типикону, изданному Московской Патриархией, с сохранением некоторых общеафонских богослужебных особенностей.

Другим типом богослужения на Афоне является всенощное бдение, агрипния. На необходимость его совершения в воскресные дни, великие и храмовые праздники, а также дни памяти чтимых святых указывают все афонские типиконы. Бдения на Афоне по их торжественности, а значит, и продолжительности, разделяются на три вида. Вот что говорится об этом в «Письмах святогорца»: «Вы восхищаетесь нашими бдениями… а вместе с тем желаете и знать, каким образом всенощную можно продлить до 14 часов сряду? Надобно сказать, что подобные бдения очень редки, и в круглый год может быть одно, два или много - три… Здесь три разряда бдений: первое - торжественное праздничное в полном смысле; второе - на дванадесятые праздники, продолжающееся до 12 часов ночи; а третье - воскресное обыкновенное, не восходящее свыше 10 часов. К последнему относятся и дни великих святых». Далее мы будем говорить только о бдении первого типа.

Праздники, в которые совершаются эти бдения, у русских святогорцев называются «панагир» или «пани гирь» (от греч. «панегирис» - торжество). Этот термин обозначает не только всенощное бдение, но и всю совокупность обрядов и традиций, в том числе богослужебных, связанных с данным праздником. «Всякий панигирь того или иного из 20 кириархических (главных, господствующих) монастырей на Святой Афонской Горе является праздником не только данной обители, - пишет по этому поводу профессор , - но, без преувеличения можно говорить, и торжеством всей Святой Горы».

Как уже говорилось, в святогорских обителях панагир бывает всего несколько раз в году: на главный храмовый праздник, дни памяти особо чтимых святых и некоторых чтимых икон Божией Матери. Об исключительности панагиров говорит и тот факт, что в Лавре преподобного Афанасия - старейшем монастыре на Святой Горе - панагир совершается только раз в году, в день памяти преподобного (5 июля); а на главный храмовый праздник Благовещения совершается обычное бдение, как и на другие двунадесятые праздники. У В. Григоровича-Барского мы находим объяснение этого странного обычая: «Изначала же тамоё главный праздник совершашеся на Благовещение Пресвятия Богородицы, Ея же есть и великий храм, многымы лети по успении святаго. Обаче, якоже от предания тамошние иноки повествуют, явися Пресвятая Богородица во сне древле некоему добродетелному игумену и рече ему еще: «Отселе не творите праздника перваго и главнаго в год Мене ради, ибо Мене блажат вей роды и празднуют доволно вей християне, но торжествуйте праздник велик в память друга Моего Афанасия иже доволно Мне послужи и потрудися в обители сей». И от того времени праздник главный пременися и монастир нача именоватися не Благовещения, но Лавра святаго Афанасия, якоже и в хризовулах древний царие свидетелствуют». Всего же на Святой Горе в году бывает около 45 панагиров, иногда одновременно в нескольких обителях.

Панагир начинается с чина архиерейской встречи. В последнее время присутствие архиерея стало неотъемлемой частью панагира. Греческие монастыри обычно приглашают одного из епископов Константинопольской Патриархии или Элладской Церкви, а в Руссике праздничное богослужение возглавляет епископ Русской Церкви, который ежегодно приезжает с группой паломников к престольному празднику святого великомученика и целителя Пантелеймона.

На встречу архиерея вся братия во главе с игуменом собирается у главных врат (порты) обители. Игумен и священники - в облачении. Два экклисиарха держат переносные подсвечники - мануалы и Евангелие. По прибытии епископа начинают звонить колокола. На архиерея возлагают панагию, надевают мантию и дают в руки жезл - равдос. Архиерей целует Евангелие, благословляет братию и следует в собор. Два диакона все это время непрерывно кадят перед архиереем. Хор поет: «Достойно есть» и «Ис полла эти, деспота». Войдя в собор, епископ прикладывается к иконам, благословляет певчих и народ и встает на кафедру. Следует краткая лития, во время которой поются тропари: Кресту, храма, святому, имя которого носит епископ. На «И ныне» - кондак «Взбранной Воеводе». В некоторых монастырях, например в Лавре, поется и Великое славословие. Дальнейшее повторяет порядок вечерней литии, но в более сокращенном виде. После возгласа архиерея «Услыши ны, Боже» и исполнения хором полного многолетия архиерею настоятель приветствует епископа. Затем следует ответное слово архиерея. Кроме того, в конце литии епископ благословляет подходящую к нему братию, начиная с игумена. Хор исполняет полное многолетие. Затем епископ снимает мантию и следует в свои покои.

Похожим образом, но без Евангелия и каждения, совершается и встреча игумена. Здесь необходимо сказать о святогорском обычае приглашать на панагир, кроме архиерея, игумена одного из афонских монастырей. Существует даже особый порядок приглашения. Некоторые обители имеют тесные исторические связи. Поэтому Ватопед на главный праздник традиционно приглашает игумена монастыря Хилендар, Лавра - Ивера, Руссик - Зографа, и наоборот. Такой обычай имеет несколько оснований: во-первых, это позволяет святогорцам еще раз почувствовать себя большой семьей, которая живет и спасается в избранном уделе Божией Матери, невзирая на национальные и другие различия; во-вторых, приглашенный игумен приходит с лучшими диаконами и певчими своей обители, которые украшают праздничное богослужение, а также берет с собой часть братии, чтобы помочь насельникам празднующего монастыря в приеме и размещении паломников, приготовлении трапезы и т. п. Последнее обстоятельство немаловажно, так как, например, на главный афонский панагир - преподобного - в Лавру собираются до 600 паломников, при численности братии Лавры около 40 человек. По тем же причинам за несколько дней до своего панагира монастырь прекращает прием паломников.

Игумен обители встречает гостя в мантии, с крестом (право на ношение которого на Афоне имеет только настоятель монастыря) и игуменским жезлом, патерицей. По прибытии гостя настоятель снимает мантию и крест, возлагает их на него и передает ему патерицу. С этого момента гость становится как бы полноправным настоятелем данного монастыря: он возглавляет богослужение (если нет епископа), председит за трапезой, его имя возносится за богослужением. При этом порядок прошений таков: сначала «О священноигумене святыя обители сия (имярек) иеромонахе и всей во Христе братии нашей»; затем прошение с упоминанием имени настоятеля: «о (имярек) иеромонахе с братией, синодия (букв. - спутниками. - Авт.) его».

За три часа до захода солнца бывает малая вечерня, которую во многих монастырях предваряет перенесение чудотворного образа Божией Матери. Это связано с тем, что в некоторых обителях чудотворные иконы Божией Матери находятся не в центральной части собора, а на горнем месте в алтаре (Протат, Ватопед) или в одном из параклисов (Лавра, Ивер, Дионисиат и т. д.), устроенном в честь иконы. Этот чин, в котором участвует все духовенство в облачениях, очень торжествен и сопровождается каждением иконы и пением тропарей иконы, праздника и «Достойно есть». В соборе икону ставят в особый киот слева от Царских врат. Снизу к киоту подвешивают расшитую пелену; сбоку - по две старинные епитрахили; над иконой раскрывают зонт из драгоценной материи, а перед ней постилают ковер и ставят подсвечники. Вот как торжественное убранство соборного храма описывает А.А. Дмитриевский: «Вся богатейшая церковная утварь, вычищенная и вымытая, находится на своих местах. Вынута из скевофилакии (сосудохранительницы) и вся наличная ризница, ввиду многочисленного собора священнослужителей… Архиерейские облачения и священные сосуды не только блещут драгоценными украшениями, но и отличаются своею древностию и теми историческими традициями, которые с ними в обители связываются. Ко всем иконам наместным и стоящим особняком, подвешены драгоценные пелены, убранные каменьями и расшитые шелками и золотом. Дорогие епитрахили висят по бокам наместных икон почти по всему иконостасу (относительно данного обычая А.А. Дмитриевский замечает, что он возник из предписания типикона священнику во время вседневных служб не входить без нужды в алтарь, а произносить ектеньи перед Царскими вратами, надевая на себя епитрахиль, висящую сбоку этих врат на специальном крючке. - Прим. авт.). Заготовлены драгоценнейшие ковры, которые опытные екклисиархи быстро развертывают и убирают на торжественных соборных выходах».

Сразу за малой вечерней следует трапеза. По общему афонскому обычаю, на трапезе перед всенощным бдением всегда подают жареных осминогов, а после всенощной - жареную рыбу, «труда ради бденного».

О времени начала всенощного бдения разные типиконы дают различные указания (кстати, этому вопросу была посвящена специальная записка, поданная царю Алексею Михайловичу жившим тогда в Москве архимандритом Афонского Иверского монастыря Дионисием). Одни указывают время «по заходе солнца, если ночь короткая; если же нет, то в первый или второй час ночи». Другие определяют время начала агрипнии до 2-го или 3-го часа ночи. Наконец, третьи указывают: «Около часа ночи вне зависимости от времени года». Это разнообразие объясняется наличием или отсутствием в монастыре «доброгласных певцов и чтецов». В настоящее время только несколько из 20 святогорских монастырей (Ватопед, Симонопетр, Дохиар) имеют слаженные хоры, и поэтому те, которые их не имеют, для придания праздничному бдению большей торжественности приглашают певчих из других монастырей.

Отдельно следует сказать о певчих-келлиотах. На Афоне славу наиболее искусных певцов имеют братства Иосафеев, Карцонеев и Даниилеев. Последние ежегодно поют на панагире в Русском Свято-Пантелеимоновском монастыре.

При совершении благовеста на Афоне, как в древних монастырях, до сих пор употребляются била и клепала, которые делятся на «тяжкое», «великое» и «железное», несмотря на то, что повсеместно имеются и колокола, которые звонят после того, как смолкнут била. Сохраняется также древний обычай сопровождения благовеста в «великое» и «тяжкое» пением «Непорочных» или 50-го псалма, при этом одни монастыри держатся общего большинству списков Иерусалимского устава порядка деления «Непорочных» на 12 частей, соответственно 12 ударам в било, допуская замену «Непорочных» двенадцатикратным чтением 50-го псалма. Другие делят благовест на три звона, соответственно трем статиям «Непорочных». Продолжительность того и другого благовеста зависит от времени года: в зимнее время он удлиняется, а в летнее сокращается. Например, типикон Пантелеимоновского монастыря допускает сокращение благовеста «от 14 сентября до Недели Ваий». Особый порядок совершения благовеста в Лавре преподобного Афанасия Афонского описывает В. Григорович-Барский: «Первое бо гласят в ней звоны, также толчет в великое висимое било сицевым образом: толкнувши пят или шест раз скоро, также чтет дванадесят «Верую», по всяком «Верую» ударяющи в било раз, дондеже совершатся 12, и паки 5 или 6 скоро, якоже первое; таже вторую статию биет медленно, с 12 «Верую», и паки пят, шест скоро, таже и третую статию, с 12 «Верую». Последи же 2 статии обичных, скорых и долгих, о них же предпомянухом, по древяном же билу в клепало железное статию едину».

Чтобы заполнить время, установленное уставом для совершения агрипнии, в некоторых святогорских обителях чин бдения предваряется малым повечерием, которое совершается, как было описано выше, но с той разницей, что молитва, положенная в конце повечерия: «И дождь нам, Владык, на сон грядущим», опускается, «как не соответствующая цели настоящего нашего подвига», по замечанию «Писем святогорца».

Всенощное бдение начинается совершением в литийном притворе службы 9-го часа, со своим отпустом. Если бдение возглавляет архиерей, к обычному возгласу: «Молитвами святых отец наших», которым на Афоне заканчиваются все службы, прибавляется «Молитвами святого Владыки нашего».

Чин великой вечерни совершается в центральной части кафоликоне. При этом архиерей (или в его отсутствие игумен) стоит на архиерейской кафедре в мантии и с жезлом. Служащий иеромонах подходит к кафедре и, сотворив земной поклон предстоятелю, берет благословение на начало богослужения. На интересную особенность указывает типикон сербского Хилендарского монастыря. Здесь иеромонах благословляется не у предстоятеля, а у иконы Божией Матери «Троеручица», находящейся справа от архиерейской кафедры. Иерей полагает перед иконой три земных поклона и лобызает икону, после чего отходит в алтарь. Такое начало сохраняется и в будние дни.

Дальнейшее бывает, как это описано в Диатаксисе Константинопольского Патриарха Филофея (XIV в.): «Когда настанет время, отходит иерей с диаконом и творят поклоны иконе Владыки Христа, между тем как все братья сидят; диакон, взяв свой стихарь с орарем и поклонившись на восток трижды, подходит к иерею и говорит: «Благослови, Владыко, стихарь с орарем»; иерей благословляет их, говоря: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков». Затем надевают оба присвоенные одежды». По облачении священник «кадит святую трапезу крестовидно окрест и весь жертвенник (то есть алтарь) и, отворив святые двери, исходит» северными дверьми, предваряемый двумя экклисиархами в мантии и с возжженными свечами на подсвечниках. Став посреди храма лицом к архиерейской кафедре, они возглашают: «Повели», «Повелите» и «Повели, Владыко (Отче) святый» и при этом приподнимают подсвечники. Вслед за этим иерей кадит перед святыми дверьми, затем перед иконами в иконостасе, правым и левым ликом, предстоятелем и иконами в проскинитариях и всей братией; при этом ему предшествуют экклисиархи или диаконы со свечами. «Исходит же и в притвор и кадит по чину и тамо сущую братию». Каждение притвора (литийного) совершается так, как это описано в 22-й главе типикона: священник «творит крест кадилом пред красными враты, также кадит на обе стороны святые иконы и братию всю по чину их; последи же возвращается к красным вратам, зря к западу, кадит крестовидно всех». Затем иерей, «паки возвращая в и став посреди обою лику, знаменует кадилом крест, зря к востоком и возглашает велегласно: «Господи, благослови».

После начального возгласа иерея «Слава Святей» предстоятель с кафедры читает «Приидите, поклонимся» трижды. Четвертый стих «Приидите, поклонимся и припадем Ему» не произносится, что, кстати, соответствует русской богослужебной практике до XVI века.

Затем предстоятель читает 103-й псалом до стиха «Отверзшу Тебе руку». Отсюда лики начинают антифонное пение предначинательного псалма с аниксантариями. Самое раннее указание на исполнение аниксантариев встречается в рукописи Ватопедского монастыря ј 320 (931), которая датируется 1346 годом. По своему содержанию аниксантарии являются краткими прославлениями Триилостасного Божества как Первопричины мироздания, которые перекликаются со стихами 103-го псалма. «За каждым стихом все славословят Троицу, Которая есть Создатель всего», - замечает святой (XIV в.). Все аниксантарии имеют припев: «Слава Тебе, Боже», который в свое время был припевом 1-го антифона песненной вечерни. Их полный текст записан профессором А. А. Дмитриевским и опубликован в его «Описаниях литургических рукописей…». Пение аниксантариев, которое продолжается около двух часов, афонцы слушают с особым благоговением. Типиконы предупреждают, чтобы иерей в это время не читал светильничных молитв, которые надо читать после стиха: «Вся премудростию сотворил еси». Кроме аниксантариев к особенностям пения предначинательного псалма относится присоединение к трехкратному «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже» четвертого стиха: «Упование наше, Господи, слава Тебе». Этот же порядок сохраняется при всяком пении или чтении кафизм. На мирной ектений, как и на всех последующих, при архиерейском служении поминается только служащий архиерей, причем прошение звучит так: «Об архиепископе нашем (имярек)… Господу помолимся». Если нет архиерея, таким же образом поминают Константинопольского Патриарха. Восьмое прошение начинается словами: «О святей обители сей, Святей Горе сей» и т. д. На Афоне, как и во всех греческих церквах, в начале прошения «Пресвятую, Пречистую…» хор поет: «Пресвятая Богородице, спаси нас».

О пении первой кафизмы типиконы говорят: «стихословим «Блажен муж» во глас 8-й, начинает же это не начальный хор, но другой, второй же псалом - начальный хор, и третий - опять второй хор». Однако в современной практике пение первой кафизмы зачастую вообще опускается.

Пение «Господи, воззвах» начинается с возгласа канонарха: «Благослови, Владыко, глас (называется прилучившийся глас Октоиха)». Вообще обязанности канонарха за великой вечерней детально регламентированы уставом (см.27-ю главу нашего типикона) и подробно описаны В. Григоровичем-Барским. «Канонарху, - пишет Барский, - дело есть: на «Господи, воззвах» и на «Хвалитех» глас оглашати, на всем правиле чрез сутки канархаты (то есть канонаршить. - Прим. авт.) и Псалтирь, и Парамеи, и Апостол и Синаксар честы, и в зажжению и погашению свещь и кандилов, егда упразднится, иным помоществует. Огласивши же глас, с преложением рук, низу смотрящи, пред оным крилосом стоит (обратившися к начальнейшим), на нем же начинает певец пеги «Господи, воззвах» или «Хвалите», и егда услышит поюща: «Вонми гласу моления моего» или «Хвалите Его в вышных», покланяется ниц до землы и отступает на странну, дондеже прийдет время канархати стихиры. Идеже поется: «Яко утвердися милость Его на нас», преходящы чрез церков, полагает на себе крест пред царскимы враты и, обратившися на запад, к оной стране скоро приходит, и уже не полагающи книгы на налои, по всегдашнему тамо обычаю, но держащы в руках, канархает. Такожде на «Славе, и ныне» на руках канархает, еще же и на стиховнах всех святых четиредесятницы, прочее же всегда полагающы книгу на налои, и на подножии (очевидно, здесь имеется в виду омфалион. - Прим. авт.) стоящи. Егда же поется наславник велик, кроме и «и ныне» такожде особ-но великое, тогда не преходит яве чрез храм, но сокровенно за свещникамы, близ иконостаса, пред наместнимы образамы, на «славе» убо, ради протяженна-го пения, донележе окончит (хор. - Прим. авт.) «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу» (да не стоит пред крилосом празден, мало тамо сокривается, на «и ныне» же, и тоейжде ради вины и благочиния ради входа, сокровен за свещникамы стоящы, громыгласно издалече канархает. Егда же поются прокимены, на вечернях, сей ставшы посреде церквы, стихи ответствует тихим гласом, клобук снявши». Пение антифонное, причем первые два стиха «Господи, воззвах» и «Да исправится» поют особым долгим распевом, каждый по 15- 20 минут. Стихиры поют на 10, с канонархом. Здесь есть ряд особенностей: 3-ю или 4-ю стихиру всегда исполняет предстоятель с кафедры - один или вместе с несколькими «доброгласными псалтами». Для пения Догматика оба хора сходятся вместе. Догматик также поется долгим распевом.

Одновременно с началом пения «Господи, воззвах» два екклисиарха или кандилапта (свещевозжигателя), в мантиях, сотворив три земных поклона перед иконой Божией Матери и по одному поясному пред предстоятелем, ликами и братией, начинают зажигать свечи на хоросе, паникадилах, подсвечниках и лампадах. Делают они это синхронно и весьма изящно, умело пользуясь длинными шестами, концы которых, как змейками, обвиты тонкими свечами. При этом число свечей, зажигаемых перед праздничной иконой, строго регламентируется типиконом. Так, соборный типикон Ватопедского монастыря 1508 года имеет даже особую таблицу с указаниями о свещевозжигании на весь год. В сентябре, например: «1-го сентября светильницы, яже наверху, оставляем; возжигаем же иконостас (то есть подсвечник перед Распятием. - Прим. авт.) и хорос, и успенскую свечу, и только на время вечерни. Пред образом же святого Симеона возжигаем свещи две, на утрени творим по обычаю, 6-го, на архангела Михаила, пред образом его возжигаем свещу едину. 8-го (Рождество Богородицы) возжигаем свещи, якоже обычай есть в неделю. Перед проскинитарием же богородичным возжигаем свещи три. Подобает бо ведети непременно, что егда возжигаем у проскинитария три свещи, сохраняем их негасимы, 9-го возжигаем в проскинитарии свещи две на всю службу, в память Богоотец» и т. д.

Типиконы предписывают начинать каждение на «Господи, воззвах» с пения стиха «Да исправится», причем кадят не только в алтаре и в храме, но и во внутреннем притворе: «Когда же поется «Яко кадило пред Тобою», диакон кадит сначала внутри алтаря, затем исходит северною дверью и кадит проскинитарий с иконой святого, затем игумена и отходит недалеко от игумена и кадит всех на правом клиросе и, окадив крестовидно против аналоя, как и на первом клиросе, двигаясь кадит старцев, затем исходит в притвор и кадит всех по чину». Обычно каждение совершают два диакона, которые входят разными боковыми вратами, кадят икону Божией Матери и проскинитарий с праздничной иконой трижды по трижды; затем кадят предстоятеля; потом расходятся для каждения клиросов; после этого вновь сходятся в центре храма и кадят стоящую братию и паломников, и главными дверьми исходят кадить притвор. Особенностью афонского каждения является ношение диаконами особых ковчежцев для ладана в виде серебряных или позолоченных церквей. Эти ковчежцы, или «сионы», диаконы носят на левом плече и придерживают рукой, обернутой пеленой.

Особой торжественностью отличается вход с кадилом. По типикону Филофеевского монастыря: «Когда же начнут петь «Слава», кандилапт выходит на середину храма и, поклонившись трижды к востоку, делает поклоны к обоим хорам, и по сему знаку отходят иереи и иеродиаконы во святой алтарь и облачаются для участия во входе». В современной практике екклисиарх (а не кандилапт) обходит храм и притвор и приглашает священников, начиная с гостей и старшей братии, к участию во входе. После этого иереи, начиная с игумена, подходят к архиерею и, взяв благословение, уходят в алтарь. В середине пения Догматика иеродиаконы и священники исходят из алтаря и становятся полукругом в центре храма на омфалионе или по бокам кафедры, в зависимости от размеров храма и числа служащих. В центре становятся два кандилапта с подсвечниками и два иеродиакона с так называемыми «малыми» рипидами (без древка). Когда предстоятель с кафедры благословит вход, архидиакон возглашает:»Премудрость, прости». Священники начинают петь «Свете тихий». Со слов «Иисусе Христе» диаконы кадят иереев, а когда начнут петь «поем Отца, Сына и Святаго Духа», иереи делают поклон епископу, берут его благословение и по двое входят в алтарь. Диаконы, стоя по бокам от Царских врат, кадят входящих иереев. Затем в алтарь входят и иеродиаконы. Вот как описывает вечерний вход на праздничном бдении в Пантелеимоновском монастыре инок Пар-фений: «Когда пели стихиры, тогда экклисиарх ходил по всей церкви и приглашал всех иеромонахов и иеродиаконов в алтарь. Тогда иеродиаконы по два выходили и становились среди церкви, творя два поклона в пояс и третий земной, подходили к Владыке с земным поклоном и брали от него благословение. Поклонившись, уходили в алтарь; за ними иеромонахи так же творили и уходили облачаться. Когда же начали петь «И ныне» и Богородичен, тогда вышли из алтаря наперед два екклисиарха в мантиях, несли по подсвечнику, за ними два диакона с кадилами; за ними же два диакона, один с кириями (дикирием и трикирием), а другой со свечею; за ними два диакона с рипидами; за ними один диакон нес великий запрестольный крест; прочие диаконы шли по двое со свечами; за ними шли по двое священники с опущенными вниз руками; за ними уже и игумен. Всех же вышло около ста человек и сделали великое полукружие; а когда дааконы покадили иконы и Владыку и один из них возгласил «Премудрость, прости», тогда «Свете тихий» пели одни только священники и диаконы. Когда начали петь слова «пришедще на запад солнца», тогда игумен на правый и левый клиросы сотворил по малому поклону и вошел в алтарь; священники по двое такожде сотворили; диаконы в Царских вратах кадили каждого и допевали стих уже в алтаре».

Современная практика несколько отличается от уставной: по окончании пения «Свете тихий» второй диакон, стоя к западу, возглашает: «Вечерний прокимен» (глас прокимна не оглашается). Священнослужители поют прокимен и стих прокимна и уже после этого входят в алтарь.

Во время входа и пения «Свете тихий» екклисиархи зажигают свечи на хоросе и паникадилах и начинают их раскачивать.

«Сподоби, Господи» и паремии читает предстоятель с кафедры. Лития на Афоне также имеет свои особенности. Афонские типиконы, в отличие от палестинских и других списков Иерусалимского устава, предписывают иерею и диакону выходить на литию не северной дверью, а Святыми вратами. Все типиконы указывают, что лития должна совершаться во внутреннем притворе: «По возгласе (просительной ектеньи. - Прим. авт,) исходит иерей с кадилом Святыми вратами, в преднесении канонархом подсвечника, исходит с игуменом и певцами в нарфик храма, в котором поем обычные тропари» (Костамонитский типикон).

В одних монастырях лития совершается с пением стихиры святого обители, к которой присоединяются Богородичные стихиры гласа или догматические Павла Аморейского. На праздничном бдении стихиры Богородицы заменяются стихирами праздника; после них следует Догматик. В Лавре преподобного Афанасия Афонского Догматик поется перед чудотворной иконой Божией Матери «Икономисса», которая находится слева от главных (красных) дверей из притвора в храм. Для этого хоры сходятся и образуют полукружие перед иконой, а диаконы все время, пока поется Догматик, кадят икону.

В других монастырях поется только стихира святого обители и самогласен праздника. Богородичен после «Слава, и ныне» не поется (типикон Григориатского монастыря). Типикон Пантелеимоновского монастыря указывает также каждение иереем или диаконом певчих, поющих литийные стихиры. Все стихиры поются с канонархом.

В части прошений литийной ектений, их количества и последовательности афонские типиконы допускают большое разнообразие. На Святой Горе сохраняется палестинская практика поименного поминовения на литии живых и умерших. Наибольшим количеством прошений отличается Филофеевский типикон, по которому кроме чтения диптихов полагается шесть прошений. Другая особенность этого типикона: возглас «Услыши ны, Боже» и молитву «Владыко Многомилостиве» читает сам предстоятель.

По типикону Григориатского монастыря, полагается всего четыре прошения (отсутствуют прошения «Помилуй нас, Боже» и о епископе), зато каждое из них сопровождается сорокакратным пением «Господи, помилуй». Практика литийных прошений по типикону Пантелеимоновского монастыря аналогична Григориатской. Но сорокакратное «Господи, помилуй» после каждого прошения этот устав полагает только в зимнее время. В летний же период, из-за краткости ночи, после первого прошения певчие трижды поют «Господи, помилуй»; затем диакон продолжает произносить оставшиеся прошения, а певчие непрерывно поют «Господи, помилуй».

В Симонопетрском монастыре после первого прошения хор поет «Господи, помилуй» сорок раз, после второго прошения - три раза; так же и после третьего прошения (о епископе и игумене с братией); затем подряд следуют несколько прошений о живых и усопших, после которых хор единожды поет «Господи, помилуй»; сорок раз и трижды - после чтения диптихов, начиная с поименного поминовения ктиторов. Последние прошения («о еже сохранитися святей обители сей» и т. д.) произносятся аналогично указаниям Пантелеимоновского типикона.

Интересную обрядовую особенность чина литии в Костамонитском монастыре представляют закрытие красных дверей после того, как литийная процессия войдет из храма в притвор, и открытие этих же дверей вновь, когда начнется поминовение живых и умерших. Возможно, этот обычай направлен на то, чтобы все стоящие в это время в храме могли слышать чтение диптихов и принять участие в общих молитвах о живых и умерших.

На Афоне сохраняется древний порядок окончания литии, когда священник и диакон во время пения стихир на стиховне уходят в алтарь, а Святые врата закрываются. «По исполнении молитвы певцы поют стиховные с их стихами. Иерей с диаконом входят в храм в преднесении подсвечников, затем подсвечники поставляются по сторонам хлебов, иерей же с диаконом трижды совершают поклон и кланяются к хорам, и входят во святилище» (Филофеевский типикон).

Описание литии будет неполным без упоминания еще одной существующей на Святой Горе традиции. С учетом продолжительности праздничного бдения (агрипния на панагир вместе с литургией продолжается обычно 15-17 часов), после паремий делается небольшой перерыв до Шестопсалмия. В то время как служба идет своим чередом, архиерей, а за ним и большинство певчих, монахов и паломников, в сопровождении настоятеля направляются в синодик - зал для торжественных приемов, где гостям предлагают традиционное восточное угощение: чашку кофе со стаканом холодной воды, рюмку ракии (афонской водки), сладости и фрукты. Принимая во внимание это обстоятельство, типиконы разрешают вкушение пищи до Шестопсалмия.

Отпустительный тропарь «Богородице Дево» поют оба хора, причем после каждой из восьми строф певчие исполняют терирем (особый певческий прием, где мелодия имеет определяющее значение. - Прим. ред.) на один из гласов Октоиха, начиная с первого. Этот тип песнопения (как и знакомые по старообрядческому богослужению аненайки) в византийском пении носит название «кратима» (от греческого «кратасо» - держу, задерживаю). Происхождение кратим связано, по-видимому, с богослужебным чином церкви Святой Софии Константинопольской, где они имели практическое назначение - они «задерживали» (отсюда и название) богослужение, когда это было необходимо (например, до прихода императора, который выполнял определенные обязанности за богослужением), позволяя избегать долгих пауз, столь отрицательно воспринимаемых православным литургическим сознанием. Кратимы и сейчас не вполне утратили свои утилитарные функции: помимо придания праздничной службе большей торжественности, они помогают типикарю или екклисиарху регулировать продолжительность богослужения. На Афоне строго соблюдается древнее указание Иерусалимского устава: «Должно есть екклисиарх имети опасство в псалмопении и в чтении, да солнцу восходящу бывает отпуст». Попутно заметим, что по той же причине неотъемлемую принадлежность афонских храмов составляют часы с боем. Пение «Богородице Дево» с териремом может продолжаться от 40 минут до полутора часов.

Чин благословения хлебов, артокласия (- хлебопреломление) на Афоне также имеет свои особенности. По типикону Костамонитского монастыря, во время пения отпустительного тропаря «исходит иерей Святыми вратами и кадит хлебы кругом, не делая им поклона, ибо этот хлеб простой и неблагословенный; затем, окадив игумена и святого обители (икону. - Прим. авт.) и отдав кадило екклисиарху, отходит к аналою с хлебами, взяв же один в руки, говорит велегласно молитву. Когда же скажет «Сам благослови и хлебы сия», делает хлебом, который держит в руке, знак креста над прочими хлебами и, когда скажет «Яко Ты оси благословляяй и освящаяй», полагает хлеб на место и своей рукой благословляет все хлебы, пшеницу, вино и елей; затем, поклонившись трижды и сотворив поклоны к хорам, входит во святой алтарь. Диаваст возглашает: «Буди имя Господне благословенно… Слава, и ныне» и «Благословлю Господа…» до «яко несть лишения боящимся Его». Первый хор поет нараспев «Богатии обнищаша», и по исполнении сего иерей, став внутрь Святых врат и смотря к западу, возглашает: «Благословение Господне на вас, Того благодатию…» и прочее, сказав прежде «Господу помолимся».

Практики чтения 33-го псалма придерживается большинство святогорских монастырей, однако по типикону Филофеевского монастыря этот псалом поет канонарх, певцы же - стих «Богатии обнищаша» на 7-й глас.

Нет однообразия и в указаниях типиконов относительно вкушения благословенного хлеба. Филофеевский устав указывает раздавать братии хлеб и по чаше вина «труда ради бденного, как это издревле принято от святых отцов». Типикон Пантелеимоновского монастыря добавляет, что «хлебопреломление не всегда бывает, но только в зимнее время, когда продолжительны ночи, то есть от Воздвижения Честнаго Креста до Великой Пасхи». Григориатский типикон говорит: «Келарь, разломив хлебы, раздает братиям, также и по одной чаше вина», но затем прибавляет, что «ныне же сего не бывает». Современная практика примиряет эти разноречивые указания типиконов: хлебы, пропитанные вином, раздаются вместе с антидором на литургии, сразу после причащения. Кстати, эта практика существовала уже во времена В.Г. Барского. В своем описании чина вкушения благословенного хлеба в Лавре преподобного Афанасия В. Григорович-Барский пишет: «И антидор порезавши, износит (екклисиарх) вне алтаря в время, егда поется «И всех и вся». Егда же есть бдение, тогда и хлеба благословеннаго часты тамо полагаются и взимают сей по чину».

К частным особенностям чина хлебоблагословения относится пение в Григориатском монастыре на воскресном бдении, если нет памяти нарочитого святого, дважды тропаря святителю Николаю Мирликийскому, имени которого посвящен монастырь, и однократного «Богородице Дево». Другая особенность - каждение в Филофеевском монастыре перед хлебоблагословением не только игумена и хлебов, но также иконы Христа и Богородицы в иконостасе.

Чтение, установленное уставом во время хлебовкушения, несмотря на отсутствие самого хлебовкушения, на Афоне строго соблюдается. После возгласа иерея диаваст начинает чтение, стоя на омфалионе лицом к западу.

По одним типиконам, предметом чтения является Священное Писание Нового Завета: «ведати подобает, что от недели Пасхи до Пятидесятницы на этом чтении, говорю же о великой вечерне, читаются Деяния апостолов, в прочие же недели всего времени (года. - Прим. авт.) 7 Соборных Посланий и 14 святого апостола Павла, и Апокалипсис Богослова» (типикон Пантелеимоновского монастыря).

Типикон Филофеевского монастыря предписывает чтение «Слова» в честь Пресвятой Богородицы: «начинается чтение так: Слово на праздник Пресвятой Владычицы нашей Богородицы». Костамонитский типикон оставляет предмет чтений на усмотрение екклисиарха: «канонарх, сказав «аминь», читает положенное екклисиархом чтение». Такое разнообразие в содержании великого чтения отмечает В. Григорович-Барский. О чтении в Лавре преподобного Афанасия он говорит, что там «на бдениях бывают чтения четыре: первое чтет канонарх, от жития или похвалы празднуемого; второе чтет честнейший кто, по первой кафисме, от оставлшагося преждняго поучения; третие, по полиелеи, еще знаменитное лице, си ест кто от проигуменов; четвертое сам игумен, по третей песны канона. Синаксар же, по 6-й песни, не посреде церквы, но на налойцы клироса от канонарха чтетца. В неделы же, по троичных, 1-е чтение чтет канонарх, от толкованнаго Апостола; 2-е чтение иный, по первой кафисме, или от жития празднуемого святаго, или от беседы Златоустаго, толкующей Евангелие, по рядной неделы; трету кто от соборных (старцев. - Прим. авт.) от тогожде оставлшагося слова, абие по ипакои, пред антифонамы; четвертое первенствуяй кто, такожде от оставлшагося поучения, по третей песны… По неделям же Великаго песта чтения бывают 4: два от Шестодневия святаго Василия, а два последи торжественна, по рядовой неделы… Наченши же от Фоминой недели, по всем неделям, даже до Пятидесятницы чтения четыре: 1) от Деяний святых Апостол; 2) Евангелия Иоанна толкованнаго, 3) и 4) от Евангелия рядовой недели, си ест от бесед на рядовое Евангелие».

Из сказанного следует, что на Афоне предметом чтений служит не столько Священное Писание Нового Завета, сколько его толкование и по связи с ним святоотеческие творения, а на бдениях святым - житийные повествования и похвальные слова этим святым. По своему построению чтения, как правило, составляют единое целое, где последующее чтение является продолжением предыдущего. Такая система вызвана необходимостью соблюдать указание типикона о завершении бдения при восходе солнца и дает екклисиарху, который сам регулирует объем того или иного чтения, средство для контроля над продолжительностью агрипнии. В этом отношении чтения, по меткому выражению архимандрита , являются «наилучшим подспорьем к растяжению всенощного бдения действительно на всю ночь».

В отношении совершения Шестопсалмия и последующей части утрени до полиелея афонские монастыри придерживаются общих правил Иерусалимского устава. Шестопсалмие предваряется звоном в колокола и била, читается предстоятелем или «учиненным» монахом. В начале чтения свечи и лампады гасятся, и храм покрывается мраком. К частным особенностям относится указание типикона Григориатского монастыря иерею читать утренние молитвы не пред Святыми вратами, а перед иконой Христа. Типикон Филофеевский указывает вместо обычных четырех стихов на «Бог Господь» три особых и троекратное пение тропаря: «Певец начинает «Бог Господь» на глас отпустительного (тропаря. - Прим. авт.), канонарх же начинает посредине храма, говорит стихи: стих 1-й «Исповедайтеся Господеви», стих 2-й «И о имени Господни противляхся», стих 3-й «От Господа бысть сей», также тропарь глаголем трижды». Что касается положенных после кафизм чтений, то только типикон Пантелеимоновского монастыря указывает их совершение после 1-й и 2-й кафизм и полиелея. Другие типиконы полагают только два чтения: после 1-й и 2-й кафизм.

В начале чтения кафизм предстоятель отлагает мантию и идет в один из параклисов, которые обычно устроены по бокам притвора и не сообщаются с остальными частями храма. Там предстоятель, стоя в игуменской стасидии в епитрахили, вслух читает правило ко Святому Причащению для священнослужителей, монахов и паломников, готовящихся к Причастию.

Полиелейные псалмы (134-й и 135-й) поются полностью. Перед началом пения 134-го псалма канонарх громко возглашает: «Раби Господни». Затем поются сами псалмы на два лика с припевом «аллилуиа» к каждому стиху. Во время пения полиелейных псалмов екклисиархи совершают каждение храма и притвора, о чем еще будет сказано ниже.

Избранные стихи из Давидовых псалмов (так называемый избранный псалом, греч.- эклоги) поются полностью на два лика. Полиелей в привычном для нас виде - с каждением всего храма предстоятелем, выходом духовенства на середину храма и пением величания перед иконой праздника - на Афоне совершается только в Пантелеимоновском монастыре. Греки, хотя им это и в диковинку, о русском полиелее отзываются весьма одобрительно. Даже на престольный праздник (панагир) Пантелеимоновского монастыря, когда приглашается опытный греческий типикарь, полиелей совершается по русскому обычаю, хотя во всем остальном (например, елеопомазании) греки настаивают на неукоснительном соблюдении афонских порядков.

О пении «Непорочных» типикон Пантелеимоновского монастыря говорит: «стихословим непорочны на три статии, и по совершении «Непорочных» воскресные тропари на 5-й глас «Ангельский собор» и прочее, говоря перед каждым из них стих «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим», на Троичен же «Слава» и на Богородичен «И ныне», затем «Аллилуиа, аллилуиа, аллилуиа, слава Тебе, Боже» на этот глас».

Полиелей на Афоне, безусловно, является самой торжественной частью утрени, а возможно, и всей агрипнии. На полиелее кандилапты зажигают лампады и свечи на паникадилах и хоросе и с помощью специальных шестов с крюками начинают их раскачивать. При вращении начищенные до блеска металлические фигурки от множества горящих свеч переливаются разноцветным блеском. Торжественность обстановки усугубляется звоном в клепало и каждением, которое совершается двумя екклисиархами в мантиях при помощи кацеи - особой ручной кадильницы. По форме кацея напоминает обычную кадильницу, но вместо цепочек к нижней ее чашечке приделывается рукоятка, покрытая тонким резным металлическим листом, расширяющимся по мере удаления от чашечки и с закруглением на конце, к которому на небольших цепочках прикреплены три бубенца, звенящие при каждении от удара их об локоть кадящего. Кацею держат не за упомянутую ручку, а за другую, которая находится под листом и соединена с основной ручкой. Верхняя чашечка кацеи обычно делается в виде церковки. Для каждения екклисиархи прикладывают к правому плечу один конец большой пелены или воздуха, а другой конец держат в правой руке вместе с ручкой кацеи. Каждение с помощью кацеи совершается, по словам В. Григоровича-Барского, «на литургии на Трисвятом, на повечернице, на каноне, на параклисе Богородичном и на молебнах святых, на полиелее и на малой вечерни пред бдением», а также при исхождении на трапезу и в конце чина о панагии.

Инок Парфений, описывая праздничное бдение в Пантелеимоновском монастыре, замечает, что «полиелей пели все три псалма по стихам почти два часа. На полиелее зажгли на паникадилах и на хоросе все свечи, и паникадила все раскачивали. И было великое в храме торжество».

Прокимен праздника со стихом произносит канонарх на середине храма, после чего творит поясной поклон на правый и левый клиросы, а прокимен перед Евангелием со стихом поется на два лика следующим образом: чтец возглашает- «Всякое дыхание», левый лик - прокимен, правый - стих, левый - «Да хвалит дыхание», правый лик заканчивает: «Всякое Господа».

Воскресное Евангелие читается служащим иеромонахом на правой стороне престола, а в остальных случаях - в Царских вратах, лицом к народу.

Воскресную песнь после Евангелия читает предстоятель на кафедре. Затем следует чин целования, как он описан в Иерусалимском уставе: «Иерей, взяв в руки святое Евангелие и выйдя Святыми вратами, идет и становится посредине храма (на омфалионе. - Прим. авт.), в преднесении ему лампады, и идет игумен и целует святое Евангелие, делая один поклон перед целованием и один после него, также и братия по двое из того и другого хора, а также и из притвора, делая подобное ему».

Перед началом пения канона канонарх оглашает начало первого ирмоса и припев. Тропари канона поются двумя хорами попеременно с канонархом на глас ирмосов. В это же время диаконы совершают каждение, как и на «Господи, воззвах». На третьей песни, перед чтением кандилапты гасят свечи на паникадилах и хоросе. После шестой песни также бывает чтение. На восьмой песни свечи вновь зажигают. Каждение перед «Честнейшей» совершается диаконами, как в начале канона. Вместо Богородичной иконы в иконостасе диаконы во время пения «Честнейшей» кадят икону Божией Матери в проскинитарии. Возглас диакона перед «Честнейшей» несколько изменен по сравнению с русской практикой: «Богородицу и Матерь Света в песнех почитающе, возвеличим». Светилен поется протопсалтом посреди храма.

О возгласе иерея перед хвалитнами интересное замечание мы находим у архиепископа , который сам около 20 лет прожил на Афоне в Пантелеимоновском монастыре. Греческий вариант этого возгласа («Яко Тя хвалят вся силы небесныя и Тебе славу воссылают») в большей степени подчеркивает космический аспект нашего спасения, чем славянский («и Тебе славу воссылаем»), который, по мнению архиепископа Василия, более антропоцентричен.

На хвалитех поются все три псалма антифонно. Во время пения хвалитных псалмов бывает помазание. Всех, в том числе и священнослужителей, помазует иерей из лампады, которая всю службу горит над праздничной иконой и подвешена к задней стенке проскинитария. Для помазания обычно используется стручец, на конце которого насажена губка или кусочек ваты. Но в некоторых афонских монастырях сохраняется древний обычай помазания двумя перстами, о котором упоминается в рукописи 1346 года из библиотеки Ватопедского монастыря: «Если же игумен удостоен иерейского сана, то он сам помазует братий, погружая свои два пальца в елей». Если в монастыре есть мощи празднуемого святого, их выносят из алтаря и полагают слева от проскинитария на особом столике, покрытом пеленой. Мощам предшествует кандилапт с зажженным мануалом, который ставится слева от них. При выносе святых мощей все делают поясной поклон и обнажают голову. То же и при унесении их в алтарь, причем иерей из Царских врат крестообразно благословляет ими молящихся. Братия подходят под помазание по двое, сотворив три поясных поклона перед иконой и один земной перед мощами. После славословия мощи уносят обратно в алтарь.

Такая практика не согласуется с древнейшими указаниями типиконов, которые предписывают совершать помазание после отпуста утрени: «Собираемся все пред проскинитарием, и кадит иерей или диакон святую икону и предстоятеля, затем братий и снова святую икону, затем, сделав масличный помазок и омакнув его во святую лампаду, держит его. Пришел же предстоятель и поклонившись и поцеловав святую икону, идет к иерею, и если почтен достоинством священства, то, взяв помазок из рук иерея, прежде помазывает сам себя, затем иерея, потом, если хочет, сам помазывает братий, если же нет, то отдает помазок иерею, и тот помазывает их, если же предстоятель непосвященный, то, по помазании иереем, становится на его место; затем подходят братия по чину и, поклонившись и поцеловав (икону. - Прим. авт.) и будучи помазаны, снова кланяются и, сотворив поклоны к братиям на клиросе, когда игумен ответит им поклоном, становятся на свои места. По помазании всех возглашает иерей: «Услыши ны, Боже… Мир всем. Главы наша Господеви преклоним» и говорит молитву «Владыко Многомилостиве, Господи…». И по совершении сего - «Приидите, поклонимся» и, исшед в притвор, поем 1-й час» (типикон Пантелеимоновского монастыря). Напротив этого указания типикона сделана запись, отражающая современный порядок: «это древнейший чин, ныне же, когда поются хвалитны, снимает седмичный фелонь и, поцеловав икону и сотворив помазком образ креста на ней, помазует…».

Частной особенностью богослужения в Григориатском монастыре является пение на «Свят Господь Бог наш» стихов «Возносите Господа Бога нашего» и «Яко свят есть…» вместо общепринятых уставами стихов. На «Сый благословен» диаваст отвечает: «Утверди, Господи Боже, святую и непорочную веру благочестивых и православных христиан со святою Своею Церковью и святой обителью сей, святой горой сей во веки веков» и «Вечная память святым и приснопамятным ктиторам святыя обители сия».

Лития по отпусте совершается в притворе (как это указано в константинопольских списках Иерусалимского устава) с той лишь разницей, что елеопомазание переносится на хвалитны, как уже говорилось выше.

Сразу после 1-го часа бывает малое освящение воды, которое совершается в фиале. Афонский фиал представляет собой небольшую беседку из мрамора, круглую в поперечнике, сферический купол которой поддерживают восемь и более колонн, соединенных между собой перегородкой высотой до 70 сантиметров. С востока и запада между колоннами оставлен проход. В центре этой беседки на постаменте находится чаша для освящения воды. Размеры мраморной чаши в некоторых монастырях достигают 6-7 метров в диаметре.

Обычно фиал расположен справа от главного входа в собор. Водоосвящение совершает игумен при участии всех иеромонахов. Специально для праздничного водоосвящения из ризницы приносится резной деревянный крест с подставкой, имеющий частицу Животворящего Креста Господня. По окончании водоосвящения братия и паломники подходят к игумену, который дает им для целования крест и окропляет святой водой. На Афоне для окропления используют не привычное нам кропило, а веточку базилика. Вероятно, этот обычай перешел на Святую Гору из палестинских монастырей. По преданию, кусты базилика (греч. василикос), то есть царственный) покрывали всю Голгофу и своим благородным благоуханием привлекли внимание святой царицы Елены, когда она искала Животворящий Крест Господень. До сих пор базилик очень распространен на Ближнем Востоке.

Еще одна афонская особенность чина водоосвящения - вынос для поклонения почти всех имеющихся в обители святых мощей. Ковчеги с мощами расставляют по краям водосвятной чаши и все прикладываются к святым мощам перед тем, как подойти под окропление.

Проскомидия совершается во время чтения в притворе 3-го и 6-го часов, каждый из которых имеет свой отпуст. По окончании проскомидии иерей в алтаре звонит в колокольчик, при этом монахи выходят из стасидий, снимают камилавки и, склонив головы, поминают живых и умерших. Иерей в это время вынимает частицы из просфоры. При архиерейском служении отпуст проскомидии делает епископ после так называемой архиерейской проскомидии перед Великим выходом.

По отпусте часов хор поет «Достойно есть» и тропарь праздника трижды. В это время архиерей сходит с кафедры и выступает на середину храма. Из алтаря по двое выходят диаконы с дикирием и трикирием и священники с частями архиерейского облачения и становятся полукругом перед архиереем. Два диакона облачают епископа, а один из диаконов с дикирием произносит положенные на чин облачения архиерея молитвы. По облачении архиерей благословляет народ свечами, а хор поет долгое «Ис полла».

Затем архиерей принимает жезл и возвращается на кафедру. Два диакона со свечами, став по обе стороны Царских врат, поочередно возглашают: «Священницы изыдите; изыдите священницы». Иереи по-двое выходят Царскими вратами и становятся против них полукругом, лицом к востоку. Игумен берет благословение у епископа и возвращается в алтарь. До Трисвятого литургия совершается обычным порядком.

Профессор А. А. Дмитриевский отмечает, что в Лавре преподобного Афанасия однажды в год на малом входе выносится Евангелие - вклад императрицы Елизаветы Петровны. Вес книги в массивном позолоченном окладе составляет несколько пудов, и ее с трудом удерживают два диакона.

Как уже говорилось, на панагир приглашаются члены Священного Кинота (собрания) - духовного управления Святой Горы, которое состоит из 20 антипросопов, представителей каждого из афонских монастырей. В их честь перед Трисвятым, кроме положенных тропарей и кондаков, хор исполняет тропари праздников или святых, имени которых посвящены монастыри, соблюдая при этом указанный афонским диптихом порядок. Исключение делается только для Протепистата, или Прота, председателя Священного Кинота: тропарь его монастыря исполняется первым. На «И ныне» кондак «Взбранной Воеводе» поется по стихам священнослужителями в алтаре и обоими хорами.

Возглас архиерея перед Трисвятым несколько отличается от указанного в Иератиконе и Евхологии: «Яко свят еси, Боже наш, и Тебе славу и трисвятую песнь воссылаем…» Два диакона поочередно возглашают слова: «Господи, спаси благочестивыя», повторяемые хорами. Затем первый диакон возглашает: «И услыши ны», а второй: «И во веки веков».

Трисвятое исполняется следующим образом. Сначала его полностью поют оба хора, затем «Славу» - первый хор, «И ныне» - второй хор, «Святый Бессмертный» - первый хор. Священнослужители в алтаре поют «Святый Боже». Архиерей выходит в центр храма (на омфалион) с дикирием и трикирием и возглашает: «С небесе призри, Господи, и виждь…», а первый хор заканчивает пение Трисвятого. Затем диакон, стоя лицом к западу, произносит возглас «Динамис» (то есть «Вышним гласом»). Хоры повторяют этот возглас и вновь поют Трисвягтое по частям особым медленным распевом, припевая к каждой части терирем.

Такое необычайно торжественное исполнение Трисвятого, сопровождаемое раскачиванием хороса и паникадил и каждением храма двумя екклисиархами в мантиях и с кацеями, продолжается более получаса.

Сразу после Трисвятого диакон возглашает торжественное многолетие служащему епископу: «Имярек, Высокопреосвященнейшему и богопоставленному митрополиту святейшей митрополии (полное наименование епархии), нашему же отцу и иерарху многая лета». Многолетие поочередно повторяют священнослужители в алтаре и оба хора. В отсутствие епископа многолетствуют Константинопольского Патриарха, но с более скромной формулой многолетия: «Имярек, Святейшему Вселенскому Патриарху многая лета».

Апостол читает диакон или диаваст в мантии на середине храма. Чтец возглашает: «Прокимен Апостола», а затем произносит сам прокимен и стих прокимна. Хор прокимен не поет. Достойно замечания, что в современной афонской практике опускается аллилуиарий. Его заменяет троекратное пение хором «Аллилуиа», что вполне соответствует современному Иератикону, но противоречит древнейшим типиконам и Евхологиям, где указывается, что чтец должен произносить: «Псалом Давидов», и затем следует аллилуиарий со стихом.

Евангелие читает предстоятель в Царских вратах лицом к народу. В начале пения Херувимской песни екклисиархи зажигают свечи на хоросе и паникадилах и приводят их в движение. Херувимскую поют на правом клиросе лучшие псалты из обоих хоров, с териремом и до слов «Яко да Царя всех подымем», которые диаваст произносит нараспев.

Великий вход имеет ряд особенностей. В конце так называемой архиерейской проскомидии епископ звонит в колокольчик. По этому знаку братия выходит из стасидий и, сняв камилавки и преклонив главу, поминает живых и умерших, пребывая в таком положении до окончания входа. Перед выходом со Святыми Дарами епископ кланяется в Царских вратах народу и испрашивает у него прощения, а затем благословляет руками. Также и священники в Царских вратах, крестообразно сложив на груди руки, кланяются народу и испрашивают прощение. Выйдя из алтаря, процессия духовенства следует не вдоль иконостаса, а проходит через центр храма и выстраивается полукругом на омфалионе. В руках у иеромонахов - ковчеги со святыми мощами, кресты с частицами Святого Животворящего Древа и т. п. Единой формы поминовения на Великом входе не существует, и епископ, по своему усмотрению, может читать краткий или пространный диптих.

По возгласе диакона «Возлюбим друг друга…» хор поет слова молитвы, которую в это время иерей тайно читает в алтаре: «Возлюблю Тя, Господи, крепосте моя; Господь утверждение мое и прибежище мое и избавитель мой». Возможно, такой обычай является отдаленным напоминанием о практике гласного чтения тайных молитв, существовавшей в Древней Церкви.

Символ веры, как и молитва Господня «Отче наш», не поется, а читается. На Афоне неизменно соблюдается обычай предоставления этого почетного права одному из гостей, а поскольку почти все делегаты от других монастырей облечены священным саном и участвуют в совершении литургии, Символ веры читает обычно один из представителей греческой администрации на Афоне: губернатор, вице-губернатор или начальник полиции.

Одна из начальных фраз Евхаристического канона у греков, в том числе и на Афоне, читается несколько иначе, чем в славянской литургии, а именно: «Елей мира, жертву хваления». Архиепископ Василий (Кривошеий) считает, что разночтение явилось результатом путаницы в греческих рукописях, возникшей из-за схожего произношения двух слов: элеон (елей) и элеос (милость). Оригинальной, по его мнению, является первая форма, тогда как вторая - ошибка или сознательное нововведение переписчика, пожелавшего здесь «углубить», «спиритуализировать» библейский текст. Еще до того, как «углубленный» вариант перешел в славянскую литургию, он получил широкое распространение в Византии. (XIV в.) в своем «Толковании литургии», хотя и не цитирует это место, но из его парафраза следует, что он читает именно «милость», а не «елей»: «Ибо мы предлагаем милость Тому, Кто сказал: милости хочу, а не жертвы… Но предлагаем мы и жертву хваления». Однако греки остались привержены библейскому тексту, и этот «углубленный» вариант не прижился в греческой литургии.

Другая особенность, не известная в Русской Церкви: современный Иератикон указывает, что «перед произнесением возгласа «Благодарим Господа» иерей, сложив крестовидно руки на груди, преклоняется перед образом Владыки Христа». Хор на этот возглас отвечает: «Достойно и праведно».

Дальнейшая часть Евхаристического канона, вплоть до момента раздробления Святого Агнца, совершается аналогично с практикой Русской Церкви с учетом особенностей, о которых уже упоминалось. На «В первых помяни, Господи» архиерей поминает Константинопольского Патриарха, а имя самого служащего архиерея не поминается, как не бывает и так называемой «великой похвалы», или «выклички».

Перед возгласом «Святая святым» канонарх нараспев произносит: «В помощь всех благочестивых и православных христиан». Во время пения киноника, или причастного стиха, который исполняется особым долгим распевом, екклисиархи выносят из алтаря два блюда с нарезанными частями антидора и благословенного хлеба и поставляют их на аналогии на правом и левом клиросе, а затем гасят свечи на хоросе и паникадилах.

Одновременно с этим происходит поклонение иконам. Братия по чину, а за ней и паломники выходят из своих стасидий и, положив земной поклон перед кафедрой архиерея, полагают три поясных поклона перед иконой в проскинитарии и один поясной поклон после лобызания иконы; затем отходят на другую сторону храма и, сняв камилавку, полагают три земных поклона перед лобызанием чтимой иконы Божией Матери. После этого выходят на омфалион и уже в камилавке полагают три поясных поклона в сторону алтаря и по одному земному обоим клиросам и народу, после чего возвращаются на обычное свое место. На Афоне это называется делать схиму, то есть поклоном на четыре стороны изображать крест. Хор после киноника исполняет обычно стихиру святого с териремом.

Когда отверзается завеса Царских врат и выходит диакон и иерей с Чашей, братия выходит из стасидий и, сняв камилавки, склоняет головы. Диакон громко возглашает: «Со страхом Божиим, верою и любовию приступите». Молитвы перед причащением не читаются, но канонарх произносит нараспев: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствии Твоем; помяни мя, Владыко, егда приидеши во Царствии Твоем; помяни мя, Святый, егда приидеши во Царствии Твоем». Во время причащения хор медленно поет молитву «Вечери Твоея тайныя…» Стих «Тело Христово приимите…» исполняется только в период пения Цветной Триода.

Как и во всех греческих храмах, на Афоне диаконы не держат плата перед Чашей; каждый из подходящих ко Святой Чаше берет плат обеими руками и, причастившись, отдает следующему. В Русской Церкви такая практика соблюдается во время причащения священнослужителей в алтаре. Разница состоит еще и в том, что у греков нет обычая целовать край Чаши после причащения.

В некоторых наиболее строгих монастырях Святой Горы существует обычай причащать не принимавших участие в священнослужении иереев и диаконов вне алтаря, как простых монахов. Обычай этот недавний и возник, повидимому, из стремления насельников этих монастырей возродить некоторые литургические порядки древних монашеских Общежитии. Еще один интересный обычай мне приходилось наблюдать в Ватопеде. Здесь после отверзения Царских врат братия падает ниц, игумен в Царских вратах вслух читает разрешительную молитву и обводят храм епитрахилью. Эта практика, хотя и редко теперь встречающаяся, - не нововведение, так как еще в типиконе 1870 года Пантелеимоновского монастыря со ссылкой на более ранний Дионисиатский типикон говорится о подобном обычае, но не перед причащением, а после отпуста часов до начала литургии.

Надо сказать, что греческая, в том числе и афонская, практика не знает крестного хода с водосвятным молебном в конце литургии, и этот неотъемлемый атрибут любого престольного праздника в России существует только в Пантелеимоновском монастыре.

Заамвонную молитву игумен читает перед местным образом Спасителя. Хор поет «Слава, и ныне» и «Молитвами, Господи, всех святых и Богородицы мир Твой подаждь нам и помилуй нас, яко един щедр». Во время пения этого стиха екклисиархи вносят в большое блюдо с коливом и ставят его перед проскинитарием. Коливо это, по замечанию В. Григоровича-Барского, по своему составу «есть самая пшеница чистая, добре уваренная и исцеженная от води, и с орехами толчеными смешана». На его поверхности разноцветной пудрой и орехами изображается икона Богоматери или празднуемого святого, на что у специальной артели монахов-колливадов уходит несколько часов.

Архиерей и все духовенство выходят из алтаря, и, покадив коливо, архиерей читает молитву «Вся совершивший словом Твоим, Господи» и благословляет коливо рукой. Первый хор поет «Буди имя Господне благословено» и второй - «Имя Господне буди благословено», затем первый хор начинает пение этого стиха снова, а второй хор его оканчивает. Во время пения екклисиархи уносят коливо в трапезу. Священнослужители возвращаются в алтарь, а архиерей встает на кафедру и произносит возглас «Благословение Господне и милость Его на вас, Того Божественною благодатию и человеколюбием всегда, ныне и присно, и во веки веков». Хор поет: «Аминь», архиерей: «Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе», хор: «Слава, и ныне», «Господа, помилуй» (трижды) и «Владыко святый, благослови».

Архиерей, взяв в руки крест, с кафедры творит отпуст, который имеет несколько иное, чем в славянском служебнике завершение: «… и всех святых, помилует и спасет нас, яко благ и Человеколюбец и милостивый Бог» и «Молитвами святых отец наших». На этот заключительный возглас архиерея игумен, став во Святых вратах, делает ему поклон и отвечает «Молитвами святаго Владыки нашего». Хор начинает пение тропаря «Пресвятая Владычице, под покров Твой вей раби Твои прибегаем» и полного многолетия «Тон Деспотии ке Архиереа имон», во время которого архиерей на все стороны осеняет предстоящих крестом. Если архиерея нет и службу возглавляет игумен, ему также поется многолетие, но особое: «Благословляющаго и освящающаго нас, Господи, сохрани на многая лета».

После многолетия архиерей трижды произносит «Слава Тебе, Боже», и учиненный монах на правом клиросе начинает чтение благодарственных молитв. Братия по чину подходит к архиерею, который с кафедры дает в руки каждому частицу антидора со словами «Благословение Господне и милость Его прииде на вас». Получив благословение и антидор, братия отходит на другую сторону храма, берет часть благословенного хлеба и вкушает его, запивая вместо теплоты святой водой, которая есть в каждом храме и содержится в специальной фарфоровой чаше, по виду чемто напоминающей суповницу. Для зачерпывания святой воды на Афоне используют не ковшики, как в России, а обыкновенные чашечки с ручками.

Окончив раздачу антидора, архиерей проходит в алтарь и, став перед престолом, разоблачается с помощью двух диаконов. При этом облачение складывается на престоле. Здесь же архиерей надевает мантию и клобук и с жезлом в руках, предваряемый двумя кандилаптами в мантиях и с подсвечниками, следует через Царские врата в трапезу. Пред архиереем также в мантии и епитрахили идет иеромонах с панагиаром, в который вложена частица Богородичной просфоры. За епископом следуют игумен и братия по двое. Шествие сопровождается пением тропаря праздника и колокольным звоном. Кандилапты (или екклисиархи) проходят через всю трапезу, раскачивая паникадила со свечами, и ставят подсвечники по бокам игуменского стола.

Поскольку праздничная трапеза и связанный с нею чин возвышения Панагии воспринимаются святогорцами как особое священнодействие в составе праздничного богослужения, необходимо хотя бы вкратце сказать об устройстве монастырских трапезных палат на Афоне и чине трапезы. Все это обстоятельно описано В. Григоровичем-Барским и (с XVIII века) осталось почти без изменений. «Суть же трапезы в всех святогорских монастырях, - пишет Барский, - подобние церквам, иконописанием и кандиламы, но не имуть внутрь храмов… якоже есть обичай в монастырях российских». Вход в трапезу расположен против главного входа в собор. «Создана же трапеза от камней крестообразна, такожде и покровенна, еяже покровь внутренный древян, поверху же древянаго внешный, от дщиц тонких каменных, наподобие черепиц, по общему обичаю Святогорскому. Имеет же и ина два врата менша, по бокам, и ест внутр вся по стенам иконописанна».

В глубине трапезы в центре стоит полукруглый стол игумена, а по бокам вдоль стен расположены столы для братии. Барский пишет, что за вторым столом сидят проигумены, за третьим - седмичный иерей со священниками и клирошанами, за четвертым - почетные старцы и за остальными столами - иеродиаконы и прочая братия и миряне.

Итак, архиерей проходят вглубь трапезы и, не снимая мантии и клобука, занимает место в центре за игуменским столом. По бокам садятся игумены и один-два человека из наиболее почетных гостей. Панагиар поставляют на специальный стол, приставленный к игуменскому. Там же ставят икону из проскинитария.

Когда вся братия войдет в трапезную палату, чтец в мантии поднимается на особое возвышение, или «амвон», и начинается чтение похвального слова или жития святого. Барский замечает, что, когда игумен начинает пить первую чашу, чтец прерывает чтение и говорит «Молитвами святаго отца нашего», подразумевая игумена, « но не глаголет обычно «Молитвами святых отец».

«Егда имеют близ окончевати трапезу, первое биет в звонок седмичный, да оставит чтение и просит прощение (чтец. - Прим, авт.), второе гласит, да соберут всякую яству и сосуды; третие, да соберут окрухи в кошницы». В современной практике это бывает несколько иначе. Перед тем как поднять чашу с вином, игумен ударяет в стоящий на игуменском столе звонок. По этому знаку чтец прерывает чтение и произносит: «Молитвами святаго Владыки нашего». Такой порядок предписан еще Студийским уставом: «Равным образом и на смешение и на блюда бывает знак ударом». «Смешением» здесь названо указание на обычай разбавлять вино водой, знакомый еще древним грекам и сохранившийся у святогорцев.

В конце трапезы трапезари подносят к игуменскому столу блюдо с коливом, и архиерей, начертав на нем знак креста, берет по ложке коливо для себя и сидящих с ним. Затем коливо перемешивается, и трапезари обходят с ним остальных монахов и паломников. А. А. Дмитриевский, описывая панагир в Пантелеимоновском монастыре, говорит, что братия вкушает коливо со словами «Бог да упокоит отца и братию нашу».

В это же время принято предлагать архиерею или игумену-гостю обратиться к братии с небольшим поучением или назидательным словом. Любопытно, что афонские иноки и греки вообще, по примеру византийцев, очень неравнодушны к ораторскому искусству и на особенно понравившиеся проповеди отвечают бурными «овациями»: стучанием чашками по столу. В некоторых обителях в знак уважения к высоким гостям принято исполнять тропари святым, имена которых они носят.

По второму звонку вкушение прекращается, а по третьему все встают. Чтец спускается с амвона, со словами «Молитвами святых отец наших» (дважды) и «Молитвами святаго Владыки нашего» подходит к игуменскому столу и получает из рук предстоятеля «благословение» - чашу вина и ломоть хлеба.

Затем следует чин о Панагии, как он описан в типиконе. По возвышении Панагии (части Богородичной просфоры) ее разделяют надвое: «едину на одесную обносит трапезарь, другую же ошуюю подьтрапезарий… за ними же последует и кадяй, такожде в мантии» и с кациею. Братия отщипывает кусочек от просфоры и, подержав крестообразно над фимиамом, вкушает.

По прочтении благодарственных молитв первым из трапезы выходит епископ и встает справа от дверей, подняв правую руку с именословно сложенными перстами. Слева от дверей трапезарь и повар, «припадшы ниц до землы, прощение от братий просят». Братия выходит по двое, кланяется в дверях архиерею и следует в собор, где служится краткая лития. В конце ее игумен-гость обычно слагает с себя игуменские регалии и возвращает их настоятелю данной обители.

Праздничная программа была бы неполной без традиционного угощения в «синодике» сразу после окончания литии. Поскольку большинство гостей покидают к полудню празднующий монастырь, прощальное собрание в торжественных приемных покоях не только позволяет им подкрепить силы перед дорогой чашечкой крепкого кофе, но и отведать, как говорят в России, «на посошок» афонской ракии. Такие собрания являются для святогорцев чем-то вроде клубных встреч: невзирая на усталость, они живо обсуждают прошедшее бдение, пение клирошан, делятся новостями из афонской жизни. Здесь же, за угощением, принято принимать поздравления с праздником от представителей светских властей.

К сожалению, в последнее время настоятели некоторых монастырей прямо во время трапезы предоставляют слово губернатору или другим чиновникам из греческой администрации. Такое нововведение оспаривает большинство афонитов, которые справедливо полагают, что трапеза - место по-своему священное и не предназначено для мирских приветствий.

Проводы гостей и архиерея выглядят не так торжественно, как встреча, но настоятель с частью братии провожает их до самых ворот обители. На прощанье в некоторых обителях всем паломникам дают «благословение» - в фирменном конверте книги или открытки с видами монастыря, изображениями икон и других святынь.

Еще одна деталь, характеризующая удивительное и истинно христианское гостеприимство афонских монахов. Многие монастыри не успевают закончить праздничное бдение до прихода корабля, который раз в день связывает Афонскую Гору с внешним миром. В таких случаях обитель на свои средства нанимает судно и другой транспорт, чтобы развести «празднолюбцев» по своим монастырям и за пределы Афона. К полудню обитель как будто вымирает: братия и оставшиеся паломники отдыхают после бдения. Но панагир на этом не кончается. Второй день праздника по традиции посвящен соборной молитве об усопших ктиторах монастыря и поэтому именуется «ктиторским». Начинается он вседневной вечерней в соборе, за которой к обычным прошениям на ектениях добавляются прошения об упокоении душ усопших создателей и благотворителей данной обители.

После вечерни во внешнем притворе храма игумен и все наличное духовенство совершают так называемую ктиторскую панихиду. Ее особенность состоит в том, что в самом начале игумен со своей мраморной кафедры раздает всем молящимся, начиная с иеромонахов, по так называемой задушной свече. Для того, чтобы все священники могли реально участвовать в совершении панихиды, возглас «Яко Ты оси воскресение…», произносимый игуменом, затем повторяется каждым из служащих иереев.

В конце панихиды здесь же, в притворе, игумен благословляет коливо. А. А. Дмитриевский в описании панагира в Пантелеимоновском монастыре сообщает, что екклисиархи сразу после благословения обносят блюдом с коливом всех молящихся, начиная с иеромонахов, и те прямо руками берут часть колива и вкушают в память об усопших ктиторах. В современной практике вкушение колива бывает в конце вечерней трапезы.

На этом можно было бы закончить рассказ об афонском панагире, но в заключение хочется сказать несколько слов об облачениях и повседневной одежде афонских монахов. На Афоне, как и во всех греческих церквах, цвета облачений выбираются произвольно, за исключением Великого поста и Пасхи, когда духовенство служит в черных и красных облачениях соответственно. Ни за богослужением, ни вне его иереи не носят наперсных крестов и набедренников, а архимандриты - митр (справедливости ради заметим, что некогда ношение набедренника было принято на Афоне: в 1313 году император Андроник Старший Палеолог передал Святую Гору в подчинение Константинопольскому Патриарху. В знак своего канонического главенства над Афоном Патриарх Нифон возложил на прота Святой Горы Феофана палицу и набедренник и благословил их ношение за богослужением). Кстати, на Афоне все архимандриты, в том числе и носящие этот сан вне Афона, обязаны именоваться иеромонахами. В специальном «практиконе» Священного Кинота по этому поводу говорится, что так только и прилично именоваться смиренным святогорцам, ибо и Патриархи, приходившие в древности в афонские монастыри, подписывались простыми монахами. Исключение составляет настоятель монастыря, но и он за богослужением поминается как иеромонах. Ему же принадлежит исключительное право ношения наперсного креста и архиерейской лиловой мантии с источниками. Последняя практика возникла из того, что все монастыри на Святой Горе являются патриаршими ставропигиями. Вероятно, поэтому настоятель каждого монастыря именуется «кафигумен», то есть [первый] после игумена», под которым подразумевается Константинопольский Патриархат.

В прошлом веке настоятели крупнейших русских обителей на Афоне (Пантелеимоновский монастырь, Андреевский и Ильинский скиты) получили от Константинопольских Патриархов право ношения панагии, служения с дикирием и трикирием, благословения двумя руками с пением «Ис полла эти, Деспота». В настоящее время такой практики не существует.

Повседневная одежда монахов состоит из подрясника и рясы, которую на Афоне носят даже послушники. Появление в церкви или на трапезе без рясы считается недопустимым. Вместо клобука святогорцы носят камилавки самых разнообразных форм из материи или войлока. В церкви и на трапезе сверху камилавки надевается наметка, которую снимают в определенные моменты богослужения. Камилавка снимается только на литургии во время Евхаристического канона. Монашескую мантию на Афоне носят только екклисиархи и кандилапты во время богослужения. По афонской традиции, послушников постригают в великую схиму, но сама схима, или «анклав», носится под рясой и надевается только во время праздничных служб или когда монах подходит к Причастию.

Перевод с новогреческого Татьяны Артюховой.

Сегодня Святая Гора является единственной областью православного мира, где в одном месте и под единым управлением сохраняются и столь гармонично сосуществуют все виды восточного православного монашества. Современный выдающийся исследователь, профессор церковного права Иоаннис Конидарис четко и ясно повествует как о крайне сложных внутренних законах существования монашеской республики, так и о законах ее взаимоотношений с государством. Одна глава из его книги «Особые церковные уставы» предлагается вниманию российских читателей, питающих любовь к Святой Горе.

Вступительное слово к русскому изданию

С искренней радостью мы предпосылаем эти вступительные слова к русскому изданию одного раздела книги выдающегося профессора церковного права г-на Иоанниса Конидариса «Особые церковные уставы» (Афины; Салоники: Саккула, 2012), в котором речь идет об особом уставе Святой Горы. Характерно, что издание этой книги совпадает с празднованием в России тысячелетия появления на Святой Горе первых русских монахов.

И это совпадение не случайно: хорошо известна живая связь русского народа со Святой Горой и глубокое уважение, которое он испытывает к этому Саду Богородицы, где подвизалось множество преподобных старцев и монахов, оросивших его своим потом и молитвами и ставших образчиками монашеской жизни и духовного совершенства.

Святая Гора как место и образ жизни за свою многовековую историю получала удивительные наименования, такие как «прибежище всяческих добродетелей» или «небесные врата» и «небесный град». Афон является единственным православным монашеским центром, непрерывно существующим на протяжении более тысячи лет.

Такое долгое существование Святой Горы, помимо заботы и помощи ее небесной Покровительницы, Пресвятой Богородицы, стало возможным благодаря прочным устоям и хорошей организации, иными словами, благодаря особому привилегированному положению и уставу, которые были приняты еще византийскими императорами, неукоснительно соблюдались в течение многих веков и действуют до сего дня.

Этот устав в нынешнем виде излагает и систематизирует сжато, четко и, главное, со свойственной ему научной целостностью и полнотой профессор юридического факультета Афинского университета г-н Иоаннис Конидарис. Он предлагает всем тем, кто готов проникнуть в эту сокровищницу монашества, будь то историк, юрист, канонист, монах или клирик, увидеть полную картину организации этого живого центра православной монашеской традиции.

Сегодня Святая Гора является единственной областью православного мира, где в одном месте и под единым управлением сохраняются и столь гармонично сосуществуют все виды восточного православного монашества (общежитие, скиты и келлии, отшельники).

Кроме того, Афон — это мировой центр православного монашества и христианской культуры, ведь там подвизаются представители всех православных народов. «Монашеское государство», неотступно придерживающееся принципов общежития и братского единения первых христиан, являет собой пример сосуществования людей разного происхождения, все различия которых упраздняет общая вера.

Главными направляющими принципами организации жизни на Афоне, которые позволяют сохранить многовековые устои, являются самоуправление и соборность; они также дают большой простор для проявления инициативы и личной свободы. Верность традиции на Святой Горе не означает косности, здесь господствует желание приспосабливаться к обстоятельствам, помня при этом о главной цели своего существования, об исполнении своей миссии, которая заключается в непрестанном славословии Господа, молитве о спасении мира и стремлении к вечности.

По этой причине насельники Святой Горы, практически с момента появления на ней первых монахов, видели ее как нечто целое, как единое монашеское общество и братство. Управление через игуменов монастырей находилось в руках монахов, и не было никакого вмешательства светской власти. Позднее были составлены святогорские уставы (типиконы), которые не были насильно навязаны монастырям императорской властью, но были изданы по просьбе самих святогорцев и зафиксировали существовавшие до того времени неписаные установления «в соответствии с мнением и суждением предстоятелей Святой Горы». То есть они законодательно закрепили желание святогорцев сохранять свое самоуправление.

Этот особый характер святогорского устава, являющий пример постоянства установлений, мог сохраняться на протяжении стольких веков по двум причинам: во-первых, благодаря уважению всех властей по отношению к особенностям монашеской жизни и, во-вторых, благодаря вниманию и заботе самих афонских монахов. Афонские устои или, иначе, древнее привилегированное положение Святой Горы, укоренившееся в веках и исторически засвидетельствованное, является основанием и залогом спокойной жизни афонских монахов.

Это положение было признано и в договоре между Грецией и Европейским союзом (называвшимся тогда «Европейское сообщество»); Общее заявление о Святой Горе предусматривает утверждение особого положения Афона и подразумевает сохранение им всех привилегий.

Под пером выдающегося профессора церковного права эти крайне сложные правовые нормы, относящиеся почти ко всем ветвям права, обретают четкость и ясность и сегодня предлагаются вниманию российских читателей, питающих любовь к Святой Горе.

Выражая благодарность, во-первых, глубокоуважаемому профессору и издательству «Саккула» за предоставление нам настоящего труда, а во-вторых, игумену Сретенского монастыря боголюбивейшему епископу Егорьевскому Тихону за то, что издательство монастыря взяло на себя издание этой книги, мы надеемся, что благодаря этому труду Российская земля, на которой возрождается монашество, сможет глубже узнать и постигнуть эту особую сокровищницу православного монашества.

Игумен Священного монастыря Симонопетра на Святой Горе

архимандрит Елисей

Вступительное слово к русскому изданию

Глава I. Статус Святой Горы Афон

Глава II. Административное устройство

Глава III. Особые положения личного права

Глава IV. Особое отношение законодательства к монахам

Глава V. Имущественное право

Глава VI. Отправление правосудия

Приложение

Конституция Греции. Статья 105

Законодательный акт об утверждении Устава Святой Горы

Устав Святой Афонской Горы, присоединенный к утверждающему его законодательному акту 1 июня 1926 г.

Хотя новое царствование началось без всяких внут­ренних потрясений, тем не менее Иоанну Цимисхию на первых же порах предстояло считаться с немалыми за­труднениями. Ближайшие его приверженцы, участвовав­шие в перевороте, в туже ночь известили население Кон­стантинополя, разослав по улицам глашатаев, о вступле­нии его на царство вместе с сыновьями Романа II, Василием и Константином. В высших классах, можно до­гадываться, были приготовлены к восшествию на престол Цимисхия, так как в заговоре одно из главных мест зани­мала сама царица Феофано, а евнух Василий, самое влия­тельное при дворе лицо, уже в ночь произведенного Ци-мисхием переворота приветствовал новое царствование и тем оказал большую услугу преемнику убитого импера­тора. Ранним утром 11 числа декабря Иоанн Цимисхий объявил себя в Большом дворце византийским царем и поручил ведение текущих дел паракимомену Василию, че­ловеку большого административного опыта, искушенно­му в интриге. Чтобы обеспечить себе спокойствие и сде­лать безопасными родственников и приверженцев преж­него царя, был принят ряд энергичных мер. Запрещены были сходки с целью обсуждения политических дел; под страхом уголовной ответственности предупреждалась возможность уличных беспорядков и грабежей. Но глав­ное, предстояло предупредить возможность каких-либо действий со стороны брата убитого царя, куропалата Льва и его сыновей. Лев был послан в заточение на остров Лесбос, сыновья его, Никифор и Варда, также подверглись из­гнанию. Кроме того, большинство прежних администра­тивных чинов было сменено, и на освободившиеся места поставлены приверженцы Цимисхия. Но так как не было предпринято никаких насильственных актов, то можно догадываться, что новый царь имел для себя прочную опору и не простирал далее необходимого меры предо­сторожности.

Некоторые затруднения ожидали Цимисхия с цер­ковным венчанием. Патриарх Полиевкт, примиряясь с совершившимся фактом, требовал, однако, чтобы до венчания на царство, которое должно было иметь место в церкви св. Софии и совершено самим патриархом, Ио­анн Цимисхий удовлетворил церковное правосудие. Именно, к царю предъявлены были некоторые требова­ния, без исполнения коих патриарх не соглашался допу­стить его в церковь и помазать его на царство: он должен был изгнать из дворца царицу Феофано и назвать винов­ника убийства царя Никифора. Кроме того, от него тре­бовалось, чтобы объявлены были утратившими силу и значение те законы Никифора, которыми был нанесен ущерб привилегиям Церкви по отношению к замеще­нию епископских мест, и чтобы были восстановлены на местах те епископы, которые лишены были при Ники-форе их кафедр. Как ни было необычно это требование относительно византийского царя, обладавшего громад­ными средствами воздействия даже и в церковных делах, тем не менее Цимисхий должен был уступить патриарху по всем статьям. Царица Феофано сослана на остров Проти, виновником убийства Никифора назван Лев Валант и присужден к казни, наконец, в патриарший синод были препровождены те новеллы, которыми были нару­шены права Церкви, и вместе с тем отменено было их значение. Этими уступками искуплено было преступле­ние Цимисхия, и патриарх не ставил более препятствий к коронованию его в церкви св. Софии. Всего больше по­платилась вдова, августа Феофано: она должна была не­которое время оставаться в тесном заключении на острове Проти и вскоре затем была сослана в отдаленный монастырь в Азии, где и оставалась в безвестности до смерти Иоанна Цимисхия. Хотя в 976 г. она снова была возвращена во дворец, но не играла уже при сыне ника­кой политической роли.

Чтобы привлечь на свою сторону общественное мнение, новый император щедрой рукой расточал мило­сти и жертвовал большие суммы на благотворительные учреждения. Так, он расширил и одарил богатыми вкла­дами больницу для прокаженных в Скутари; выдал боль­шое вспомоществование населению Фракии, пострадав­шему от неурожаев. Фему Армениак, где он родился, по­жаловал освобождением от податей на известный срок; приказал доставить необходимый запас хлеба в столицу и в другие области, нуждавшиеся в продовольствии; при выдаче жалованья сенаторам и разным служилым чинам повысил выдаваемую каждому сумму. Всеми этими мера­ми Цимисхий привлек к себе расположение населения и мог считать свое положение вполне обеспеченным. В праздник Рождества патриарх разрешил ему доступ в церковь и совершил над ним обряд священного короно­вания. До какой степени важны были приобретения, сде­ланные патриархом Полиевктом в смысле ограничения прав светской власти в церковных делах, можно видеть из обстоятельств вскоре затем последовавшего замеще­ния вакантной кафедры Антиохийской и самой Кон­стантинопольской за смертию патриарха Полиевкта в начале 970 г. При этом оказались ясно разграниченными сферы влияния светского и духовного авторитетов, и о попытке царя Никифора подчинить императорской вла­сти назначения на епископские кафедры не сохрани­лось и воспоминания. Иоанн Цимисхий, по словам Льва Диакона (1), провозгласил в этом смысле такие либераль­ные мысли, которые могли бы быть применены скорей в отношениях Римского папы к западному императору.

«Первою и высшею властью признаю одну, которая привела из небытия в бытие систему видимого и невидимо­го мира. В сей же жизни и в земной юдоли существуют две власти: духовная и светская, священство и царство, одной из них Творец вверил попечение о душах, другой -управле­ние телами, дабы ни одна сторона не потерпела ущерба, но чтобы сохранились без повреждения и в целости».

Но гораздо важней были весьма запутанные внешние дела, требовавшие немедленных и энергичных мер со сто­роны императора. Не говоря уже о том, что сделанные на восточной границе завоевания в Киликии и Северной Си­рии возбудили жажду отмщения среди сарацин и постави­ли вновь завоеванные города в опасность неожиданных нападений, для отражения которых на границе не было достаточных сил, самая сильная угроза была со стороны Святослава, который опустошил Фракию и Македонию и мог неожиданно явиться под стенами Константинополя. Хотя более отдаленная, но не менее серьезная опасность угрожала еще в Южной Италии со стороны немецкого им­ператора Оттона, дошедшего до Апулии.

Между тем как против Святослава отправлены были с войском магистр Варда Склир и патрикий стратопедарх Петр, которым было поручено задержать движение рус­ского князя к Константинополю, и царь в течение 970 г. за­нимался приготовлениями к личному походу в Болгарию, получено было известие о бунте в его собственных владе­ниях, поднятом ближайшими родственниками убитого ца­ря. Это был сын куропалата Льва, Варда Фока, сосланный в Амасию и нашедший возможность бежать из ссылки. Под­держанный своими двоюродными братьями Феодором Вардой и Никифором Фокой и пользуясь обширными средствами, какие могла предоставить ему страна, где вли­яние Фок и Склиров как крупных землевладельцев засви­детельствовано источниками, он захватил главный город провинции Каппадокии, Кесарию, и объявил себя царем. Несколько строк из истории Льва Диакона прекрасно зна­комят с обстоятельствами дела (2).

«Проведя здесь немного дней, онуспел собратъ множество отчаянных молодцов, склонных поддержать возму­щение, так как ежедневно присоединялись к нему сороди­чи и знакомые: ибо людям свойственно без меры увле­каться политическими переворотами; они легко подвергаются соблазну воображаемой славы, почестей и корысти».

Успеху движения содействовало и то, что куропалат Лев, содержавшийся на Лесбосе, с своей стороны нашел горячих приверженцев восстания в пользу Фок, его сто­рону, между прочим, держал Абидосский епископ Стефан. Он думал начать движение в европейских фемах и бежал с острова Лесбоса, но был пойман и присужден к лише­нию зрения. Между тем начатое в Азии движение росло, угрожая большими затруднениями византийскому прави­тельству. Самозванец раздавал почести и звания, наделял своих приверженцев деньгами и начал приближаться к столице. По дороге к нему приставали толпы крестьян, побуждаемых к восстанию угрозами и принуждением. Царь пытался остановить бунтовщика, убеждая его поко­риться и обещая полное прощение, но Фока мало пони­мал опасность своего необдуманного решения и слишком понадеялся на верность присоединившихся к нему земля­ков. Находясь в затруднительном положении, Цимисхий решился на довольно рискованный шаг, отозвав из Фра­кии своего лучшего полководца магистра Варду Склира, уже отличившегося в делах с русским князем Святосла­вом, поручив ему идти против бунтовщика с европейски­ми войсками. Правда, с этим вождем Цимисхия соединяли и родственные узы, так как он был женат на родной сест­ре Склира, Марии, незадолго перед тем умершей; но опас­ность заключалась в том, что Барды и Склиры происходи­ли из той же области, принадлежали к крупным местным властелям и, таким образом, могли легко сговориться между тобой, что и случалось не раз в конце X в. На этот раз, однако, дело окончилось вполне благоприятно для царя, так как Склир осторожными и благоразумными ме­рами поселил в лагере Фоки малодушие и неуверенность в успехе предприятия и вызвал довольно сильное движе­ние перебежчиков из одного лагеря в другой. Есть любо­пытная подробность, объясняющая достигнутый Скли-ром успех. Он имел в запасе несколько дипломов и грамот на пожалованья, подписанных царем и скрепленных зо­лотыми печатями, которыми утверждались в военных чи­нах и в званиях патрикия те лица, имена которых могли быть вписаны по усмотрению Склира (3). Путем раздачи этих дипломов и щедрыми денежными выдачами визан­тийскому стратигу вполне удалось расстроить замысел Фоки и лишить его значительной части приверженцев. Тогда он бежал ночью с 300 из оставшихся ему верными людей и искал спасения в горном замке, по дороге к горам Тавра. Здесь, однако, он был окружен отрядом Склира, принужден к сдаче и по приказанию царя пострижен в монахи. Это происходило летом 971 г.

Иоанну Цимисхию необходимо было принять меры против новых попыток к политическим движениям такого же рода, как сейчас указанная. Он пожертвовал самым луч­шим средством к утверждению своей власти, именно от­крывавшимся для него браком с царицей Феофано, - это было сделано в угоду патриарху и в удовлетворение обще­ственного мнения. Но затем он должен был закрепить свое положение, вступив в родственную связь с царствующим домом, так как это было обыкновенное и во все времена практиковавшееся средство. По совету паракимомена Ва­силия он избрал себе в супруги принцессу Феодору тетку царевичей Василия и Константина и дочь императора Константина Порфирородного. Об ней летопись не со­хранила почти никаких известий, равно как и в качестве августы и царицы она не оставила следов в истории, но нужно признать, что этим браком Иоанн Цимисхий впол­не достиг предположенной цели, войдя в семью Македон­ского дома и показав таким образом тем, кто сомневался в его расположениях к настоящим наследникам престола, что он действительно блюдет их интересы.

Не возвращаясь здесь к событиям, касающимся гре­ко-русской войны, которые изложены выше, переходим к ликвидации другого политического осложнения, остав­ленного в наследство от Никифора Фоки, именно южно­итальянской войны с императором Оттоном I. Несмотря на продолжавшиеся дипломатические сношения, имев­шие целью заключение родственного союза между импе­раторскими домами, Оттон I стоял в Южной Италии с оружием в руках и пытался посеять вражду к Восгочной империи между лангобардскими князьями, Хотя боль­шим выигрышем для немцев нужно признать го обстоя­тельство, что они имели на своей сгороне Пандульфа, по прозванью Железная Голова, герцога Капуи и Беневенга, но, как в сущности было трудно достигнуть немцам успе­ха в греческих областях Южной Италии, доказывает бит­ва при Бовине (к юго-вост. от Беневента), где были разби­ты союзники Оттона и сам Пандульф попался в плен и в цепях отвезен в Византию. Можно думать, что если бы Фока удержался на престоле, то движение против немцев выразилось бы в более решигельной форме. Но проис­шедший в Константинополе переворот, передавший власть в руки Цимисхия, сопровождался переменой по­литики по отношению к германскому соседу. Для нового царя весьма желательно было привлечь к себе общест­венные симпатии; для этого прежде всего нужно было меньше обременять народ новыми податями и избегать внешней войны, в особенности такой, которая не затра­гивала жизненных интересов империи, как война в Бол­гарии. Ввиду ясно сознаваемой необходимости и даже реальной пользы от улажения дел в Италии Иоанн Цими-схий иначе посмотрел на предмет переговоров с Оттоном, чем его предшественник, и вступил на путь новых по этому поводу сношений.

На этог раз посредником явился союзник и вассал Оттона, содержавшийся в Византии в плену, герцог Пан­дульф. Он получил свободу и огправился в Италию с но­выми предложениями как насчет заключения брака меж­ду Оттоном II и византийской принцессой, так и условий разграничения в Италии сфер влияния обеих империй. Но в Константинополе могли пигать некоторое недоверие к герцогу Пандульфу и потому препроводили его под надлежащим наблюдением к сграгигу фемы и патрикию Абдиле, который уже с своей стороны освободил его по письму Оттона I, находившегося тогда в северной Апулии. Начиная с сентября 970 г. можно было видеть Пан­дульфа в свите германского императора, он сопровождал его в Среднюю и Северную Италию, когда Оттон решил­ся всгупить в мирные переговоры с Византией. Вследст­вие эгого в Константинополь отправлено было чрезвы­чайное посольсгво, во главе когорого стоял Кёльнский архиепископ Геро и при нем два епископа. На этот раз не встрегилось никаких препятствий к тому, чтобы визан­тийская принцесса отправлена была в Германию в каче­стве невесты немецкого наследника пресгола. Эго была дочь Романа II и сестра царей Василия и Константина, по имени Феофания, известная и в немецкой летописи императрица-регентша, мать и воспитательница императо­ра Оттона III. С ней отправлены были в Германию доро­гие подарки, и в особенности драгоценные ларцы с мо­щами свягых, о которых сохранилась памягь в летописи. Между прочим, с ней была отправлена частица мощей св. Пантелеймона, почитание когорого в Кельне должно быгь объяснено тем обстоягельством, чго императрица Феофания положила эти мощи в устроенный там монас­тырь. В музее Клюни есть драгоценная створка из слоно­вой кости византийского искусства, исполненная, по всей вероятности, к эгому торжественному случаю (4). Путь нужно было держать через Италию, где византийской принцессе была приготовлена торжественная всгреча. Ее принял в Беневенге Мецский архиепископ и сопровож­дал до Рима, где в апреле 972 г. совершено было бракосо­четание в церкви св. Петра. Хотя мы не имеем определен­ных подробностей, но должны принять, чго вместе с за­ключением эгого сголь давно желаемого брака разрешены были все недоразумения по огношению к Южной Италии и чго вопрос о титуле императора не слу­жил более препятствием к тому, чтобы поддерживать до­брые отношения между двумя империями.

В 973 г. умер Оттон I, и вместе с этим Южная Италия перестала быть предметом беспокойства и забот для Вос­точной империи. На некоторое время прекратилась опас­ность и со стороны сицилийских арабов, так как в это вре­мя внимание их было отвлечено в сторону подготовляв­шихся новых событий в Африке. Все это дало возможность Иоанну Цимисхию обратить исключительное внимание на восточную окраину.

Здесь, после счастливых походов и завоеваний Никифора Фоки, весь восточный мусульманский мир пришел в брожение и выжидал лишь благоприятных условий, чтобы возвратить от христиан города и области, в которых му­сульмане давно уже чувствовали себя полными господа­ми (5). С падением Алеппо и с завоеванием Антиохии для Ви­зантии открылись новые перспективы в смысле очищения от арабов исконных областей Восточной империи и от­теснения их к Месопотамии и Египту. Но эта задача требо­вала громадного напряжения сил и исключительных воен­ных дарований. Главное движение против христианской империи исходило из Африки, где калифом был Муиз из династии Фатимидов, овладевший Египтом и перенесший столицу в Каир. Он принял на себя заботы о поддержании мусульманского могущества в Сирии и для этого присту­пил к организации морского флота в Каире, Александрии и Дамиетте. Для восстановления пошатнувшегося положе­ния мусульман в Сирии послан был сюда с громадным вой­ском эмир Джафар ибн-Фаллах, который начал делать за­воевания именем Фатимидов, но в 970 г. был разбит близ Дамаска вторгшимися в Сирию карматами, которые явля­лись союзниками другого калифа, из дома Аббасидов. Как оказывается из слов Яхъи, которому наука обязана лучши­ми известиями о восточных делах за это время6, начатая тогда Джафаром осада Антиохии не могла иметь успеха именно потому, что его отвлекло вторжение карматов. Лю­бопытная подробность, сохраненная также упомянутым писателем, заключается в том, что военное и гражданское управление в Антиохии вверено было Михаилу Вурце, ко­торый оказал Цимисхию большое содействие во время переворота. Скоро после того Антиохия пострадала от зем­летрясения, от которого обрушилась городская стена. Царь послал 12 000 каменщиков и восстановил стены в прежнем виде.

Хотя на восточной границе оставались незначитель­ные отряды, с которыми можно было до некоторой степе­ни поддерживать новые завоевания, но ввиду наступатель­ного движения египетских мусульман ожили надежды у потомков владетелей Алеппо и Мосула, и снова византий­ским владениям в Сирии и Киликии стала угрожать опас­ность от Хамданидов. Занятый делами с русскими, Цимис-хий до 973 г. не был в состоянии взять в свои руки дело, которое по преимуществу заслуживало внимания с нацио­нальной и религиозной точек зрения и которому дал такое блистательное направление его предшественник на пре­столе. В кратких чертах положение дел на Востоке пред­ставляется в следующем виде. Багдадский калифат под но­минальной властью калифа ал-Моти представлял в это время наиболее легкую добычу, будучи разделен между са­мостоятельными эмирствами, мало считавшимися с кали­фом. Сирия и Палестина находились под властью фатимидского калифа, недавно основавшего в Каире столицу и обладавшего морскими и сухопутными силами, с которы­ми он становился весьма опасным противником и для Вос­точной империи, и для ослабевшего Багдадского калифа-та. Цимисхий держал путь к верховьям Тигра и Евфрата и здесь имел остановку в армянской области Дарон в запад­ной части озера Ван, которая должна будет играть зйачи-тельную роль в событиях X - XI вв. В это время Ашот III, царь Армении, состоял в дружественных отношениях с империей и мог оказать Цимисхию большие услуги в предпринятом им походе.

Из этой провинции происходили известные в исто­рии Византии Тарониты, достигавшие на службе империи высоких званий и оказавшие ей много услуг. Вследствие переговоров с царем Ашотом к византийским войскам присоединился десятитысячный отряд армян, который был весьма полезен Цимисхию столько же по своей беззаветной храбрости, сколько по знанию местных путей со­общения. Кроме того, Армения служила императору скла­дочным местом для продовольствия и для военных припа­сов. Отсюда осенью 974 г. император вступил в Месопота­мию. Первым укрепленным местом после перехода за Евфрат был город Амида на Тигре, который почти во всех столкновениях с мусульманами служил как пограничная черта, первым укреплением и для осады и защиты. На этот раз город, недавно лишь утраченный Византией, не оказал серьезного сопротивления и был обложен Иоанном Цимисхием большим окупом. Затем очередь была за городом Майяфариким, или Мартирополь, - «прекрасный и знаме­нитый город, превосходивший все города той страны сво­им богатством и стадами. Принудив его к сдаче, царь полу­чил от жителей весьма богатые дары, состоявшие в золоте, серебре и вышитых золотом одеждах» (7). В Нисиби, где была прежняя граница с Персией, греки не встретили сопротив­ления, и город был уже оставлен напуганным населением. Это был, по-видимому, последний предел движения визан­тийского войска. Здесь был заключен мир с эмиром Абу-Таглибом, который обязался платить империи дань. Тузем­ный писатель Матвей Эдесский, писавший, правда, в XII в., говоря о победоносном шествии Цимисхия, объясняет, что он покорил всю эту страну до Багдада. Но это не могло быть осуществлено, так как к Багдаду вела обширная пес­чаная пустыня, не имеющая ни источников, ни раститель­ности, и подобное предприятие сопряжено было с боль­шими опасностями. Ограничиваясь на этот раз достигну­тыми результатами, Цимисхий оставил войска на зимовку в Тарсе и Антиохии, сам же возвратился в Константино­поль, где имел торжественный вход и где привезенная им несметная добыча, состоявшая из золота, драгоценных тканей и восточных товаров, возбудила в населении боль­шой энтузиазм.

Весной 975 г. Иоанн предпринял новый поход на Восток; на этот раз целью его были Сирия и Палестина. В настоящее время можно было не опасаться движения со стороны Багдадского калифата, где внутренние смуты и политические притязания отдельных эмиров до крайно­сти ослабили калифат, но Фатимид Муиз, по прозванию Завоеватель, перенесший в Каир столицу и одушевлен­ный воинственным духом первых арабских калифов, ста­новился более и более угрожающим для новых приобре­тений в Киликии и Сирии, сделанных при Никифоре Фо­ке. На этом театре предстояло еще раз померяться силами с мусульманством, ибо для византийского право­славия здесь шла речь не только о политических интере­сах, но главным образом об удовлетворении потребнос­тей религиозного сознания, так как в руках мусульман ос­тавался Иерусалим с его святынями. Наступательные действия со стороны фатимидского калифа обнаружи­лись уже в то время, как Цимисхий занят был походом в Месопотамию. В это время вождь египетских войск Махмут Ибрагим занял Дамаск именем Муиза, своего повели­теля. В январе 975 г. он был отозван и заменен евнухом Реиханом, которому было поручено вести войну с грека­ми и который начал поход в приморской области, изгнал греков из Бейрута и дошел до Триполи. Ясное дело, что египетские войска поставили себе задачей лишить гре­ков тех завоеваний, какие были ими недавно здесь сдела­ны. Таким образом, поход Цимисхия вызван был настоя­тельными потребностями. До самого последнего време­ни об этом блистательном по своим результатам походе мы должны были довольствоваться самыми скудными данными византийской летописи, которые не давали по­нятия ни о последовательном ходе военных предприя­тий, ни о размерах сделанных на этот раз завоеваний. Новый свет пролит на занимающие нас события хрони­кой писателя Матвея Эдесского, в которой, между про­чим, приведены официальные акты. Таково письмо царя Иоанна Цимисхия, посланное осенью того же 975 г. к ар­мянскому королю Ашоту III, в котором сделан подробный отчет о кампании как этого, так и предыдущего года. Здесь мы имеем не только документальное свидетельст­во, но, кроме того, весьма высокой ценности историчес­кий памятник, знакомящий с настроениями и взглядами на предмет самого царя и его правительства. Поэтому приводим письмо Иоанна Цимисхия по переводу, сде­ланному Дюлорье (8).

«Ашоту, царю царей. Мой духовный сын! Узнай о чуд­ных делах Божиих, исполненных над нами, и о дивных на­ших победах, которые показывают, как трудно исследо­вать глубину благости Божией. Мы вознамерились уведо­мить тебя, сын мой, о блистательном свидетельстве милости, излитой на наследие Его в настоящем году чрез посредство царства нашего. Ибо тебе как христианину и верному другу царства нашего будет приятно осведо­миться об этом и восхвалить величие Христа, Спасите -ля нашего. Ты увидишь, что Бог есть неизменный покрови­тель христиан, ибо Он допустил, чтобы царство наше подчинило весь персидский Восток. Ты узнаешь, как мы взяли в мусульманском городе Нисиби мощи патриарха Иакова, какмы принудили платить нам дань и как увели много пленников... В начале апреля, собрав наши конные войска, мы начали поход и вошли в Финикию и Палестину, чтобы преследовать проклятых африканцев, владевших Сирией. Отправившись из Антиохии, мы держали путь через области, прежде принадлежавшие нам, мы снова возвратили их под свою власть, наложили на них огром­ную дань и взяли большой полон. Прибыв к Эмесе (ныне Хомс), которая была в нашем подчинении, мы были при­няты жителями с честию, отсюда двинулись к Баальбеку, древний Гелиополь, - это был величественный, гро­мадный, богатый и снабженный припасами город. Здесь нас встретили как врагов, но мы разогнали тех, которые сделали против нас вылазку; затем, приступив к осаде го­рода, мы взяли его, захватив в плен множество юношей и девиц. Нам досталось здесь много золота и серебра и боль­шие стада скота. Отсюда мы пошли на Дамаск и хотели приступить к его осаде, но правитель города, старый и весьма разумный человек, выслал к нагиему царству упол­номоченных с дорогими подарками, прося нас пощадить город, не обращать жителей в рабство и не брать в плен, как это сделано с Баальбеком, и не опустошать страну.

За это предложили нам в дар множество породистых ко­ней и дорогих мулов в богатой сбруе. Огромную податьмы распределили между воинами. Сжителеймы взяли обяза­тельство, что они вечно останутся в нашем послушании из поколения в поколение. Губернатором Дамаска мы на­значили знатного жителя Багдада, по имени Турка, ко­торый подчинился нам с 500 всадников и принял христи­анскую веру. Население обязалось нам платить дань и ве­сти борьбу с нашими врагами. Отсюда мы направились к Тивериадскому озеру, где Спаситель наш Иисус Христос сотворил чудо с двумя рыбами и пятью хлебами. Когда мы приступили к осаде города, жители принесли нам повин­ную и множество даров и, не считая других предметов, 30 тысяч тасганов. Они просили дать им воеводу по на­шему назначению и дали письменное обязательство ос­таваться навеки в нашем подданстве и платить дань. Тогда мы избавили их от разорения и опустошения, ибо это - отечество св. апостолов. Так же мы поступили в Назарете, где св. Дева Мария услышала из уст ангела бла­гую весть. Дошедиш до горы Фавора, мы видели место, где преобразился наш Господь. Во время нашей здесь останов­ки явились жители Рамлы и Иерусалима и просили наше­го покровительства. Они просили дать им правителя, признали себя нашими данниками и соглашались при­знать нашу власть. Наше желание было освободить Святой Гроб Христа от поругания мусульман, и мы по­ставили военных начальников во всех местах, которые подчинились нашей власти: в Бефсане (Скифополь) (9), Геннисарете и Акре, или Птолемаиде, жители обязались платить нам ежегодную дань на вечные времена и жить под нашей властью. Отсюда мы направились к Кесарии и подчинили ее, и, если бы эти проклятые африканцы, ут­вердившиеся в ней, не нашли себе убежища в приморских крепостях, мы с помощью Божией дошли бы до св. града Иерусалима и принесли бымолитвы на этих святых мес­тах. Так как жители приморских городов разбежались, мы ограничились подчинением верхней части этой стра­ны и поставили над ней воеводу. Следуя морским берегом, мы дошли до знаменитого Берита (Бейрут), окруженного крепкими стенами. Захватив его после ожесточенной битвы, мы взяли в плен 1000 африканцев и поставили над ним воеводу по своему выбору. Отсюда мы двинулись к Сидону. Но когда жители города узнали о нашем намере­нии, они отправили к нам своих старшин и просили при­нять их под власть нашего царства, обещаясь платить дань и быть навсегда верными нашими рабами. Затем мы пошли к древней и сильной крепости Библос, которую взя­ли приступом; проходя по морскому берегу, мы овладели всеми городами, предавая их разграблению и обращая жителей в рабство, причем должны были держать путь через узкие тропинки, по которым никогда не проходила конница. Нам попадались на пути населенные города и крепости, защищенные арабами, и мы разорили их до ос­нования и жителей захватили в плен. Приближаясь к Триполи, мы выслали вперед фемы и тагмы к ущелью Каререс, где, по полученным нами известиям, засели афри­канцы. Мы приказали нашему войску устроить непри­ятелям засаду. Когда 2000 арабов бросились на наших, часть их была перебита, а часть взята в плен и пред­ставлена нашему царству. Мы опустошили область Три­поли, уничтожив виноградники, оливковые насаждения и сады: везде мы вносили опустошение и расхищение. Вся­кий раз, как мы встречали африканцев, мы бросались на них и уничтожали до самого последнего. Так мы овладели большим городом Гаваоном, Баланеей, Сехуном и знамени­тым Бурцо, так что между Рампой и Кесарией не оста­лось ни моря, ни земли, которая бы по милости Божией не была нами подчинена. Наши победы простирались до великой Вавилонии, мы предписывали законы народам и делали их нашими рабами. В течение пяти месяцев мы прошли эту страну с громадным войском, разрушая города и опустошая провинции, - и эмир ал-Муменик не имел смелости выступить навстречу нам или послать войско на помощь своим. И если бы не чрезмерная жара и не пустыня безводная, которая окружает город Каир, то наше царство предприняло бы туда поход. В настоящее время вся Финикия, Палестина и Сирия ос­вобождены от тирании мусульман и повинуются ромэям. Кроме того, и Ливан подчинился нашим законам, все живущие там арабы попали в наши руки, и мы роздали их нашим воинам. Управляя Сирией мягко, гуманно и благосклонно, мы переселили оттуда до 20 тысяч и да­ли им земли в Гаваоне.

Узнай же, что Бог наградил христиан таким успе­хом, какого никто никогда не имел. В Гаваоне мы найти св. сандалии Христа, в которых Он ходил по земле; рав­но образ Спасителя, который, будучи пронзен иудеями, источил воду и кровь в тот же самый миг, но мы не за­метили на нем следа поражения. Мы нашли также в этом городе драгоценные волосы, св. Иоанна Крестите­ля. Нашедши упомянутые мощи, мы взяли их с собой, чтобы хранить их в нашем богохранимом городе. В ме­сяце сентябре мы довели в сохранности свое войско до Антиохии. Рассказанные здесь факты мы сочли долгом довести до вашего сведения, дабы вы, прочитав это, воздали и с своей стороны благодарение Богу и дабы вы знали о прекрасных и многочисленных деяниях, испол­ненных в это время. Владычество св. Креста распрост­ранилось широко на все места, везде славится и восхва­ляется имя Божие; моя империя в блеске и величии ут­вердилась везде. Посему мы не перестаем воздавать славословия и благодарения Богу за то, что Он нас удо­стоил таких триумфов».

Этот памятник, так глубоко проникнутый высоким ре­лигиозным и патриотическим чувством, вполне выражает настроение эпохи и в то же время характеризует психологические мотивы, которыми вызывались и подогревались почти беспрерывные войны православных царей с му­сульманским миром. Несомненно, возвращаясь из этого похода, Иоанн Цимисхий являлся прекрасным выразите­лем типических черт византийского царя, который на первом месте ставил интересы религии, объединяя в то же время триумф своей империи с расширением власти Кре­ста. Вслед за приведенным актом у Матвея Эдесского сооб­щается еще официальное письмо Цимисхия к армянскому философу Леонтию, или Панталеону, которое имеет связь с предыдущим.

«Мы пригласили тебя, - пишет царь, - прибыть в наш святой и благословенный город, когда мы возвратим­ся из похода на мусульман... Ты употребишь все меры, чтобы мы нашли тебя в нашем богоспасаемом городе, где мы устроим великолепные торжества в честь сандалий Христа и волос Иоанна Предтечи. Я горю желанием ви­деть тебя в беседе с нашими учеными и философами и на­сладиться твоим обществом».

У того же историка есть далее указание, что армян­ский ученый действительно отправился в Константино­поль, где присутствовал на торжествах в честь святынь, привезенных с Востока, и имел состязания с греческими учеными в присутствии императора, который похвалил его и, одарив дорогими подарками, отпустил назад в Ар­мению.

По возвращении из похода Иоанн Цимисхий заболел и в начале следующего 976 г. умер, как подозревали совре­менники, от отравы.

Мы имели случай (т. I, стр. 306 и сл.) указать, что мо­нашеское сословие впервые становится предметом за­ботливости и внимания государственной власти с поло­вины V в. Весьма важный шаг в дальнейшем развитии монашества как учреждения был сделан в константино­польском монастыре Студия знаменитым автором сту­дийского устава Феодором Студитом, который провел до последних пределов идеал общежительного монастыря. По его мысли, монах не мог иметь даже носильного пла­тья, которое бы ему принадлежало по праву собственно­сти. Студийский устав имел широкое распространение по всему христианскому миру, между прочим, он вполне был воспринят и в нашем отечестве чрез Феодосия Печерского. На Востоке первое применение сделано было из него св. Афанасием, основателем Афонской лавры. Благодаря значению и авторитету Афанасия установлен­ный им порядок для монашеской жизни в Лавре был по­том усвоен всеми афонскими монастырями. Так как пер­вый государственный акт, относящийся к Афонской лав­ре, принадлежит именно ко времени Иоанна Цимисхия, то находим уместным именно здесь остановить внима­ние на истории афонского монашества, игравшего нема­ловажную роль в Византии.

Заселение Св. горы монахами относится к VII в. Оно было вызвано магометанским вторжением в византийские области: Сирию, Палестину и Египет. Первые документаль­ные данные о монашеской горе относятся ко времени ца­ря Василия Македонянина (876-885), но тогда еще не бы­ло на Афоне монастырей, а только отдельные кельи. Древ­нейшими общежитиями нужно считать Зограф и Ксиропотам. Первые памятники, дающие понятие об уст­ройстве афонских монастырей, суть Типик царя Иоанна Цимисхия и Житие преподобного Афанасия (10).

Одним из важнейших явлений в жизни афонского монашества в занимающую нас эпоху следует считать введенную на Афоне реформу в жизни насельников Св. горы. Эта реформа была произведена св. Афанасием. Весьма любопытно, что большинство подвижников спа­салось не в больших и населенных монастырях, а в ма­леньких кельях, или каливах, чаще в малодоступных пе­щерах, и сам Афанасий как во время совместной с препо­добным Михаилом Малеином жизни в Кимине, так и по прибытии на Афон предпочитал отшельническую жизнь, избрав себе старца-безмолвника, жившего в отдельной маленькой келье.

Можно сказать, что таков был господствующий тип афонского подвижничества: многочисленные мелкие усадьбы, каждая со старцем и одним или двумя послуш­никами, личным трудом которых удовлетворялись не­сложные потребности обитателей. Вторым характер­ным отличием было то, что Карея и в то отдаленное вре­мя была административным центром всей афонской монашеской братии; здесь был прот и эконом, которым принадлежала церковная и административная власть над всеми отдельными кельями, представители коих - игумены, или старцы, - три раза в год собирались в Ка­рею по своим религиозным делам и с целью разбора воз­никающих между ними спорных дел. Первым большим зданием в Карее был Протатский храм, построенный на пожертвование магистра Льва, брата Никифора Фоки, где собирались пустынножители в установленные пра­здники и где, по всей вероятности, происходили их сове­щания по делам общественного значения. Выработка формы внутреннего устройства Афона подготовлялась продолжительное время и находилась в зависимости столько же от религиозных потребностей пустынножи­телей, сколько от постоянно угрожавших набегов со сто­роны морских разбойников, и в особенности арабов, ко­торые нередко нападали на Афон и уводили в плен его население. Можно пожалеть, что никто еще не подходил к истории монашеского Афона с точки зрения средневе­ковых учреждений и не пытался рассмотреть древние монастырские уставы и предания с широкими научными задачами.

Уже в самом древнем памятнике, т. е. в Типике царя Иоанна Цимисхия от 971 г., находятся ссылки на прежние обычаи, именно на господствовавшие на Афоне порядки до св. Афанасия (11), которые, однако, нигде в подробности не указаны. Существенным и общим правилом было, что большинство подвижников, носивших наименование без-молвников, жило отдельно в малых каливах, или пещерах, другая часть - в небольших скитах под руководством старца или игумена. Весьма важно отметить, что эти игумены, которые собственно и составляли политический элемент афонского насельничества, называются игумена­ми Горы, а не монастырей или киновий, во главе коих они стояли, и им, по-видимому, принадлежала вся земельная собственность от самого перешейка до южной оконечно­сти. Они были причиной того движения на Афоне, вслед­ствие которого появился первый устав, как об этом читает­ся в житии св. Афанасия.

По смерти Никифора (12) «беглый раб (диавол) снова пользуется случаем, снова дерзко выступает против святого (т. е. Афанасия), снова усиливается, обходит афонских старцев, которые в большинстве были совер­шенные простецы, хотя и питали в себе духовную рев­ность, и придерживались старого образа жизни. И это злое сборище, увлекая каждого порознь и обманывая, из­мыслило таковой извет против якобы «обманщика» этого: остерегайтесь угнетателя, пользующегося ва­шим добросердечием и разрушающего древние учрежде­ния и обычаи, воздвигающего роскошные постройки и ограждения, и храмы, и морские пристани, и придумы­вающего средства для собрания вод, и покупающего уп­ряжки быков и волов, и превращающего эту Гору в мир­ское пристанище. Разве не видите, что он засеял поля, насадил виноградники и собирает урожай плодов. Но поспешим, истребим его немедленно, завладеем бога­тым достоянием его и раскопаем его жилище, дабы и памяти его не сохранилось здесь. Или пожалуйтесь ца­рю, который исторгнет его со всеми приверженцами. Обворожив старцев такими и подобными обманчивыми речами, пользуется их простотой и поднимает междо­усобную войну, самую страшную и гибельную между все­ми. Получают доступ к царю и подают ему жалобу, из­ложив в ней прежде упомянутые обвинения против то­го мужа, что он нарушил древние учреждения на Горе и изменил законы и обычаи».

Будучи по существу высшим административным ор­ганом, прот, однако, имел в собрании старцев, или игу­менов, Горы ограничивающее учреждение. Хотя игуме­ны по собственной инициативе не могли наказывать и предавать суду своих афонских монахов без разрешения прота, но и этот последний не мог делать администра­тивных и иных распоряжений без участия игуменов. Та­ким образом, проту и игуменам принадлежало право из­бирать и увольнять эконома, он же при участии игуме­нов мог раздавать на Горе участки для поселения отшельников или безмолвников. Но, к сожалению, не со­хранилось известий об избрании прота согласно древ­ним обычаям. В протат вносилась с насельников Афона определенная дань (натурой), которая шла на содержа­ние администрации.

Типик Иоанна Цимисхия от 972 г., как первый акт, со­общающий точные сведения о монашеской общине на Афоне, должен занимать главное место в ознакомлении с историей Св. горы не только в X в., но за ближайшее затем время. Поэтому находим полезным привести из него зна­чительные извлечения.

«Благоговейнейшие монахи знаменитой Афонской го­ры, Афанасий, монах и прот Горы, и благоговейнейший монах Павел, прибыв в богохранимый град и представ пред лице благочестивейшего царя нашего, донесли, что между ними и монахом Афанасием, игуменам царской ла­вры Мелана, уже значительное время происходят соблаз­ны, и ссоры из-за того, что он ограничивает нас в некото­рых правах и причиняет обиду и что не придумать ни­какого способа разрешить недоразумения и водворить между ними согласие. Вследствие сего боговенчанный и державный царь наш, полагая большое попечение о том, чтобы умиротворить монахов и создать им тихое житие, так как по иным делам им и неудобно идти в свет­ское судилище, а судьям нельзя обсуждать их отношения и делать гласным то, что они наговаривают друг на друга, тем более что условия монашеской жизни не могут быть понятны мирским людям, - приказал мне отправиться на место, позвать обе стороны и выслушать по­казания их и постановить согласное с делами решение по смыслу божественных канонов. Когда мы прибыли намес­то, в присутствии обеих тяжущихся сторон, при участии всех игуменов Горы и при собрании всей братии (разумеется собрание игуменов и простых отшельников), выслушано было дело и тщательно исследовано в течение целой недели, и оказалось, что обе стороны не виновны по существу дела, ибо спор между ними был сатанинским наваждением.

Вникнув внимательно в дело, мы нашли, что пово­дом к соблазнам вражды и ссор являются собрания. Так как собрания введены ради пользы и утешения бра­тии, а между тем они приводят к обратному дейст­вию, то мы порешили и постановили, согласно общему мнению, просьбе и желанию всех соприсутствующих с нами монахов и игуменов, отменить два собрания из трех, т. е. пасхальное и рождественское, и делать со­брание лишь раз в год, в праздник Успения Богоматери. Выдачу руги также отложить до этого дня. В указан­ный день прот является только с 3 учениками, чест­нейший Афанасий, игумен великой Лавры, с 2 ученика­ми, монах Павел с одним, прочие же игумены, келлиоты и безмолвники собираются без служителей, ибо, как мы убедились, беспорядки и раздоры происходят от служителей».

За этим следует самый Типик, состоящий из несколь­ких положений. Но прежде всего мы должны взвесить од­но обстоятельство, которое дает окраску всему этому ак­ту. Афон рассматривается как отдельное и самостоятель­ное учреждение, в котором на первом месте стоят интересы всей монашеской общины-республики (το κοινον), и, следовательно, первый сохранившийся акт уже считается с вполне сложившимся характерным строем этого общежития. Типик не создает новых форм, а лишь устанавливает соглашение сторон и исправляет, не отме­няя их, однако, те новшества, введенные основателем Ла­вры, которые возбудили неудовольствия и раздоры, отме­ченные в приведенной выше вступительной части. Таким образом, в нем признаются два класса насельников Афо­на: 1) живущие поодиночке монахи, т. е. пустынники и безмолвники, и 2) живущие товариществами в общежи­тии. Первый класс частию был в зависимости от обще­житии, живя на арендуемых или купленных монастыр­ских участках, частию же имел вполне самостоятельное существование. Нужно думать, что принимаемые в Типи­ке меры против самовольного допущения на Афон евну­хов или мальчиков касаются именно таких полусвобод­ных калив, или келий, члены которых и составляли то не­честивое «сборище», которое по преимуществу было затронуто реформой Афанасия.

Оставляя в стороне правила, касающиеся приема новых лиц на Афон, равно как положения, определяю­щие взаимное отношение между насельниками Св. горы, остановимся на тех сторонах рассматриваемого доку­мента, по которым можно составить понятие о древнем το κοινον. Центром афонской монашеской общины при­знается Карея, местопребывание прота и эконома. По­следнему принадлежит хозяйственное и полицейское наблюдение «в Месе», или в Карее (13). Он может изгонять из Карей тех, кого считает виновниками соблазнов и беспорядков; если по хозяйственным делам ему нужно удалиться из Карей, он оставляет способного человека, который в состоянии направить к миру жизнь монахов. В случае какого-либо беспорядка и вне Карей эконом обязан отправиться на место и, пригласив трех-четырех игуменов, произвести расследование и сделать соответствующее распоряжение. Вероятно, на его ответственности лежали все дела по выплате руги, равно как наблюде­ние за исполнением правил о недопущении на Афон без­бородых юношей и евнухов. Общее собрание афонитов 15 августа в Карее было вместе и праздником, и ярмар­кой, и судебно-административным учреждением по об­щественным делам.

Избрание прота, нужно думать, происходило на этих собраниях. К сожалению, мы лишены возможности знать, как происходило избрание прота в древнее время, хотя не может быть сомнения в том, что это не есть особенность афонского устройства. Проты были в Иерусалиме, в Фесса­лии, в монастырях на горе Латре, и звание прот весьма близко к сану архимандрита, впервые встречающемуся при Юстиниане.

Несколько любопытных данных сохранилось о числе монашествующих. В Лавре св. Афанасия при жиз­ни основателя сначала было 80 монахов, по хрисовулу царя Никифора Фоки (14), а потом число это доведено до 120. Если к этому присоединить до сотни монахов в Ивирской лавре да 41 игумена, которых подписи даны на Типике, с учениками их, то можно в X в. считать на Афоне от 500 до 600 монахов. Но Афону суждено было быстро развиваться как в экономическом, так и в поли­тическом отношении. При Василии II Болгаробойце и последующих царях избранные собранием монахов проты стали получать посох и мантию (род западной инвеституры) от царей помимо патриархов, вследствие чего и развитие внутренней жизни афонской общины шло без вмешательства церковной власти и выразилось в оригинальных формах. В 1045 г. число монахов в Лав­ре доходило до 700.

Прежде чем знакомить читателя с уставом Русского на Святой горе Афон Свято-Пантелеимонова монастыря, нужно сказать несколько слов о монастырских правилах вообще. В афонских монастырях и в наше время строго соблюдаются святоотеческие правила монастырской жизни. Прежде всего, игумен избирается только братией. Совершенно недопустимо, чтобы он был назначен кем-либо извне. Игумен обязательно является и духовником монастыря, и только он может принимать исповедь. Поэтому послушания, полученные от игумена, братия воспринимают не как распоряжения начальства, а как благословение духовника. В то же время не допускается, чтобы власть была сосредоточена в одних руках. Почти все вопросы игумен решает совместно с собором старцев, который заседает регулярно раз в неделю или чаще. В некоторых случаях игумена могут и переизбирать, например если он уклонился в ересь, нарушил монастырский устав, совершил нравственное падение, допустил серьезную финансовую ошибку, часто отъезжает из монастыря, не исповедует братию и если его дела противоречат монашеским правилам и учению святых отцов. Монахи молятся в храме вместе с игуменом на всех службах суточного круга. Исключения допускаются только ради самых необходимых послушаний. Трапеза считается продолжением богослужения, и на ней также должны присутствовать все братия вместе с игуменом. В келлиях держать съестные припасы не разрешается. Денежными средствами распоряжается собор старцев, монахи же не имеют никакой личной собственности. Если монах имеет в чем-либо нужду, то из монастырской кассы ему предоставляется все необходимое.

В русских монастырях сейчас, к сожалению, порядки во многом не соответствуют святоотеческим правилам. «Что же прежде и более всего нужно сделать, чтобы поднять монастыри на желательную высоту? На этот вопрос дает прекрасный ответ в Бозе почивший епископ Игнатий (Брянчанинов): "Для учреждения, поддержания и исправления монастырей необходимо, чтобы во главе их стали и стояли достойные мужи, изучившие Священное Писание и писания святых отцов, образовавшие себя по ним, стяжавшие знание деятельное, живое, привлекшие в себя Божественную благодать". Из жития святых мы видим, что на должность настоятелей назначались исключительно иноки высокой по добродетели жизни. Такие настоятели-руководители старались вести по своим стопам и вверенное их попечению братство. Так ли делается в настоящее время при назначении настоятелей в монастырях? Не назначаются ли, напротив, на эту должность большею частью лица, не только не проходившия опытно подвижнической жизни, но даже почти и по книгам не изучившия писания святых отцов о монашеской жизни? И вот такие настоятели, получив начальство над монастырями, начинают, главным образом, заботиться о внешности их. Что же касается наблюдения за братством, то оно поручается почти всецело благочинным, которые в большинстве, будучи такими же неискусными в духовном делании, ограничиваются одним внешним наблюдением за поведением братии. Есть, конечно, духовники, но они большею частью малограмотные, не авторитетны в лице братии и в добавок к этому безсильны в действиях. Не то, конечно, было бы, если бы во главе общежительных монастырей... стали бы мужи истинно монашеского духа. Они прежде всего заботились бы не о внешнем украшении обителей, как о деле второстепенном, но о возвышении нравственной и, следовательно, подвижнической жизни братии...». Эти строки были опубликованы в «Московских Ведомостях» в 1909 году, но они актуальны и сейчас. «Следовательно, принимая во внимание вкратце вышеизложенное, должно для поднятия духовной жизни монастырей прежде всего обратить внимание на выбор настоятелей, ибо все в монастыре зависит от настоятеля: каков настоятель, такова и вся братия. Строго воспретить настоятелям иметь отдельныя кухни для приготовления себе пищи, а чтобы всегда ходили на общую братскую трапезу и на общее монашеское правило. Больные настоятели, не могущие итти впереди братии во всех подвигах иноческих, пусть уходят на покой».

Приведенный ниже устав одного из афонских монастырей отражает перечисленные выше главные принципы монашеской жизни.

Внутренний устав священной русской киновии Святого великомученика Пантелеимона на Святой Горе Афон

(Перевод с греческого)

И всяк, иже оставит дом, или братию, или сестры, или отца, или матерь, или жену, или чада, или села, имене Моего ради, сторицею приимет, и живот вечный наследит (Мф. 19, 29).

Статья 1

Наш священный русский киновийный (общежительный) монастырь во имя святого великомученика и целителя Пантелеимона является самоуправляемым, согласно установленному порядку Святой Горы.

Статья 2

Игумен с собором старцев (герондией) составляют высшую власть нашей священной киновии.

Статья 3

Игумен, избираемый братией, является пожизненным духовным отцом и начальником киновии. Он должен справедливо решать все духовные и церковные вопросы монастырской жизни (как, например, церковный порядок, пища и посты, духовные наказания и т. п.), руководствуясь церковным типиконом, обычаями монастыря и личной духовной жизнью.

Статья 4

В избрании игумена тайным голосованием принимают участие все члены братии, которым исполнилось шесть лет со дня пострига. Порядок избрания определяется установившимися в нашей киновии обычаями и соответствующими статьями Устава Святой Горы.

Статья 5

Игумен должен быть постриженником нашего священного монастыря.

Статья 6

Собор старцев состоит из двенадцати членов и игумена как его председателя.

Статья 7

Члены собора старцев называются проистаменами (предстоятелями). Новые проистамены избираются пожизненно собором старцев по предложению игумена или других членов собора старцев.

Статья 8

В собор старцев может быть избран только тот, кто нес послушание в монастыре не менее десяти лет с момента пострига. Предпочтение отдается обладателям церковного и гуманитарного образования, имеющим административные способности и опыт.

Статья 9

Собор старцев собирается по приглашению игумена и эпитропов регулярно каждую субботу, а чрезвычайно – всякий раз, когда возникает необходимость. Решения заносятся в протоколы. Для образования кворума требуется присутствие 2/3 членов, то есть восьми членов и игумена.

Статья 10

Собор старцев обсуждает и принимает решения большинством голосов по всем важным вопросам, в том числе требующим денежных затрат. Важными считаются: а) назначение служителей на ответственные послушания; б) договоры с предпринимателями относительно рубки лесов и продажи лесоматериалов; в) значительные закупки продуктов; г) заключение договоров и предоставление займов; д) командирование братии из Святой Горы по делам монастыря; е) строительство и ремонт зданий; ж) переписка с церковными и государственными властями.

Статья 11

Члены собора старцев обязаны регулярно являться на собрания, кроме случаев болезни или нахождения в командировке. Систематически не приходящие на собрания после первого и второго замечаний, записанных в протоколе собрания, исключаются из собора старцев временно или окончательно по его решению.

Статья 12

Проистамены должны быть во всем образцом и примером истинного члена киновии, посещать храм и приходить на общую трапезу, кроме случаев серьезной болезни или другой уважительной причины. Они также должны с готовностью принимать на себя, насколько могут, возлагаемые на них собором старцев послушания. В ином случае они порицаются согласно решениям предшествующей статьи.

Статья 13

Исполнительная власть монастыря состоит из игумена, которому помогает эпитропия (попечительская комиссия их трех человек), с которой он сотрудничает во всех вопросах административного и хозяйственного характера.

Статья 14

Эпитропы (члены эпитропии) выбираются cоветом старцев на один год согласно обычаю монастыря на своем заседании 8 января каждого года после предложения игумена или прочих членов cовета старцев. Предпочитаются самые способные, опытные и образованные. Разрешается переизбрание одного и того же лица на следующий год.

Статья 15

Эпитропы собираются ежедневно в игуменском (соборном) зале и совместно с игуменом обсуждают все имеющиеся вопросы. Если случается дело, требующее решения собора старцев, или возникает какое-либо несогласие или сомнение, то принимается решение обсудить это на соборе старцев. В ином случае сразу принимаются нужные решения, которые выполняются эпитропией.

Статья 16

Эпитропия несет ответственность за верное и своевременное исполнение решений собора старцев.

Статья 17

Большая печать монастыря хранится в кассе игуменского зала, ключи от которой находятся у игумена и одного из эпитропов.

Статья 18

Кроме общих обязанностей административного характера, первый и второй эпитропы одновременно исполняют и обязанности казначеев. Они имеют ключи от малой казны (кассы), находящейся в соборном зале, получают деньги и производят оплату платежей текущих расходов в рамках, определенных собором старцев. Все поступления и выплаты должны обязательно осуществляться в соборном зале монастыря.

Статья 19

Третий эпитроп выполняет обязанности эконома, и под его непосредственным контролем находятся монастырские рабочие, вьючные животные и другие средства перевозки. Он также следит за огородами, виноградниками и другой монастырской собственностью; проявляет особую заботу о лесе монастыря. В этом ему помогает лесничий из монастырской братии.

Статья 20

Антипросопос (постоянный представитель) при Священном Киноте избирается собором старцев 8 января каждого года из проистаменов монастыря. Он должен владеть греческим языком и соответствующим образованием, чтобы как следует выполнять свои обязанности. Чрезвычайный представитель избирается собором старцев из своих членов всякий раз после соответствующего указания Священного Кинота, когда речь идет о созыве двухгодичного или удвоенного священного собрания. В избрании чрезвычайного представителя предпочтение отдается уже работавшим в качестве постоянных представителей.

Статья 21

Антипросопос должен регулярно информировать монастырь о происходящем в Священном Киноте и о святогорских делах вообще. По экономическим вопросам и вопросам, касающимся нашего священного монастыря, ему необходимо предварительно запрашивать монастырь.

Статья 22

Секретарь назначается собором старцев из образованных и способных проистаменов или братий монастыря. Он считается постоянным, но может быть заменен после его отставки или по решению собора старцев. Секретарь составляет официальные письма монастыря, т. е. переписку со Священным Кинотом и священными монастырями Святой Горы, Вселенской Патриархией и правительственными властями; ведет также переписку с предпринимателями и другими лицами, составляет соответствующие соглашения; составляет и хранит списки монахов, удостоверения таможни, документы с полномочиями и тому подобное.

Статья 23

Все предусмотренные Уставом Афона казначейские и административные книги под наблюдением казначеев составляются особым казначеем, назначенным собором старцев из проистаменов или братии монастыря, имеющих соответствующие знания и опыт в бухгалтерских и административных делах. Казначей является постоянным, заменяется только после ухода в отставку или по решению собора старцев.

Статья 24

В конце каждого года казначеем составляется смета доходов и расходов на следующий год и представляется на утверждение собора старцев.

Статья 25

В начале каждого года казначеем составляется отчет о доходах и расходах монастыря за прошедший год, который с квитанциями платежей представляется на утверждение собора старцев.

Статья 26

Библиотекарь назначается собором старцев из проистаменов или братии монастыря. Он должен добросовестно выполнять возлагаемые на него обязанности и отвечать за хранение в библиотеке рукописей и печатных изданий согласно соответствующему каноническому распоряжению о библиотеках и т. п.

Статья 27

Лекари назначаются собором старцев по предложению его членов или игумена. Они сохраняют свое служение до нового решения собора старцев. Частая замена лекарей считается нежелательной, как не содействующая интересам киновии.

Статья 28

Экономы монастырских участков на Святой Горе, Хромицы и Фиваиды, назначаются собором старцев; заменяются после их ухода в отставку или по решению собора старцев.

Проистаменос нашего подворья в Константинополе назначается собором старцев и должен быть рукоположенным.

Статья 29

Принятие послушников и постриг монахов осуществляются игуменом как духовным отцом после утверждения собора старцев. Запрещается вмешательство всякого иного лица.

Статья 30

К впавшим в погрешности дисциплинарного или иного характера игуменом или собором старцев прежде всего применяются вытекающие из обычаев монашеской жизни отеческие предостережения и наказания. К неисправившемуся применяется предусмотренная Уставом Афона судебная процедура.

Статья 31

Дикэос (исполняющий функции игумена) нашего скита Ксилургу во имя Успения Богородицы избирается пожизненно его братией и утверждается собором старцев монастыря. Ему принадлежит право пользования обрабатываемыми при ските участками, за исключением эксплуатации лесов, которая требует разрешения монастыря. Внутренняя жизнь упомянутого скита управляется его внутренним уставом, утвержденным монастырем и не могущим входить в противоречия с постановлениями Устава Афона.